26.10.21 У счастливого человека "дня сурка" нет". КОВИД и ДЕНЬ СУРКА.  Онлайн психотерапия 

«Я не оставлю себя в одиночестве. Я буду стоять за себя и делать, что могу».

...

Коронавирус стал краш-тестом не только для экономики, здравоохранения и науки. Прямо сейчас — Исследования и опросы показывают, что новостной поток, режим ограничений и неопределенность, в первую очередь финансовая, провоцируют развитие психических расстройств среди населения. Негативный эффект от них будет продолжаться даже после снятия ограничительных мер и снижения роста заболеваемости COVID-19.

Хуже урагана

После наводнений, землетрясений и ураганов до 10% пострадавшего населения сталкивается с серьезными психологическими проблемами. Среди них аффективные и тревожные расстройства, а также ПТСР. «Можно предположить, что как минимум у 10% людей, пострадавших от коронавируса, возникнут психические расстройства», — пишет клинический психолог, профессор Университета Британской Колумбии, автор книги

 «Психология пандемий» Стивен Тэйлор.

Незадолго до нашествия коронавируса на планету австралийский психолог Стивен Тейлор опубликовал книгу, которая впоследствии оказалась пророческой, и она стала своего рода путеводителем по борьбе с пандемией. Однако поначалу прогнозы автора не были восприняты всерьез.

В октябре 2019 года, примерно за месяц до того, как COVID-19 начал распространяться из промышленного китайского города Ухань, австралийский психолог из Ванкуверского университета Стивен Тейлор опубликовал свою работу «Психология пандемии», которая оказалась на удивление пророческой книгой.

Даже его издатели сомневались в актуальности и рыночном потенциале книжной новинки. Но за 22 месяца, прошедшие с тех пор, книга стала похожей на путеводитель по пандемии, пишет The Guardian.https://www.theguardian.com/us-news/2021/aug/19/book-psychology-pandemics-steven-taylor

Книга Стивена Тейлора, как указано в предисловии, представляет собой картину того, «как человеческие факторы влияют на распространение болезней и эмоциональных расстройств». 

Речь идет, в частности, о предрассудках, роли СМИ, отношении к вакцинации, о том, как общество управляет слухами, и о психологии теорий заговора.

В книге пророческими оказались моменты, связанные, например, с проблемами вакцинации на Западе, обладающем завидным доступом к возможностям здравоохранения по сравнению с большей частью планеты. «Неуверенность в вакцинации на самом деле не объясняет мотивационные причины того, почему люди не хотят вакцинироваться», - рассказал Тейлор Guardian.

Данные Центров по профилактике и контролю заболеваний (CDC), показывающие, что показатели передачи COVID-19 в городах и сельской местности тесно связаны друг с другом, а также широкая доступность вакцин в большей части западного мира, предполагают более серьезные психологические сложности, связанные с «нерешительностью», нежели описываются политическими или экономическими ортодоксами, чтобы объяснить, почему 90 миллионов взрослых американцев не защищены никакими прививками.

Стивен Тейлор пишет, что предпочтительным термином, который используется психологами почти 60 лет, является психологическая реактивность - мотивационная реакция на «правила, нормы или попытки убеждения, которые воспринимаются как угрожающие чьей-либо автономии и свободе выбора».

Несмотря на это, по мнению Тейлора, то, что люди говорят о вакцинации, часто отличается от того, что они делают, и исследования до выпуска вакцин предсказывали меньшее распространение, чем на самом деле имело место при столкновении со смертельной пандемией. Это во многих отношениях является оптимистическим признаком, равно как и признаки того, что вакцинация снова растет по мере роста числа случаев Дельта-варианта коронавируса, особенно среди невакцинированного населения.

Очевидно, полагает Тейлор, что гнев, направленный политически или лично на группы, не решившиеся на вакцинацию, скорее всего, будет контрпродуктивным. Особенно, если доступные вакцины в высшей степени безопасны и очень эффективны.

«Психологическая реактивность была проблемой при любых рекомендациях общественного здравоохранения, будь то увеличение потребления фруктов и овощей, соблюдение правил гигиены полости рта или вакцинации и ношения масок, - рассказывает Тейлор. – Реакция «ты мне не хозяин» особенно заметна у людей, выросших в культурах, которые гордятся свободой и индивидуализмом».

Он добавил: «Чем сильнее вы пытаетесь подтолкнуть и убедить этих психологически реактивных людей, тем больше они будут сопротивляться, потому что считают, что их свободы находятся под угрозой. Хотя их может быть меньшинство, они при этом очень громкие, и поэтому мы видим, что к нам присоединяются самые разные люди».

Это обстоятельство, в свою очередь, приводит к тому, что психологи называют «мотивированным мышлением», иначе говоря фантазийным мышлением, в котором COVID-19 или изменение климата рассматриваются как мистификация, чтобы люди могли рассказывать себе положительные истории о том, что все будет хорошо и их свободе ничего не угрожает.

То, что часто изображалось как консервативная индивидуалистическая непримиримость, на самом деле является заменой различных групп, включая теоретиков заговора, белых евангелистов, некоторых исторически травмированных цветных сообществ, сторонников естественного иммунитета и других, которые считают, что вакцины являются мошенничеством крупных фармацевтических компаний для максимизации прибыли. Этот список можно продолжить.

Попадание инородного предмета в ваше тело с помощью иглы с эволюционной точки зрения - это заражение вас самих. Конечно, это не так, но вы можете видеть, как у некоторых людей сложились взгляды на то, что это является очевидным и верным, - говорит Стивен Тейлор.

Тейлор, который 30 лет изучал тревожные расстройства, в том числе чрезмерные страхи и фобии или ипохондрию, решил написать «Психологию пандемии» еще в 2018 году после того, как прочитал об испанском гриппе ХХ века и прогнозы разработчиков моделей болезней в отношении следующей пандемии.

Согласно его толкованию, пандемии «по сути являются психологическим феноменом, связанным с поведением, отношением и эмоциями людей», и «психологические последствия значительнее, чем медицинские».

Этот вывод, по словам Тейлора, делается не для того, чтобы преуменьшить значение болезни для тех, кто заболел или умер, а потому, что психологически пострадало гораздо больше людей. Анализ был конкретизирован в другой академической статье, опубликованной в издании Canadian Psychology, в которой он написал, что «пандемии - это не просто события, в которых какой-то вредоносный микроб «становится вирусным».

Автор написал: «Психология играет центральную роль в пандемиях, влияя на распространение и сдерживание заболеваний, формируя связанные с пандемией бедствия и социально разрушительные, вызывающие разногласия и потенциально вредные явления, такие как панические покупки, расизм и протесты против ограничений для смягчения последствий пандемии».

Как отмечает The Guardian, издатель предыдущих книг Тейлора отверг «Психологию пандемии», заявив, что эта тема «интересна, но никто не захочет ее читать».

По иронии судьбы такое отношение было характерным для тезиса Тейлора о том, что люди, как правило, слишком озабочены настоящим, чтобы строить планы на будущее, и это сделало мир крайне неготовым к тому, чтобы справиться с пандемией. Тем не менее, он говорит: «Я был сбит с толку. Психология чрезвычайно важна для пандемий».

Продолжающаяся пандемия COVID-19 и ее психологические последствия, примечательно или нет, полностью соответствуют предыдущим пандемиям, включая «русский грипп», «испанку» и вспышки SARS.

«Я был очень удивлен, что почти все в книге сбылось, - признает автор. – Это не были предсказания Нострадамуса - это были предсказания реакций, основанные на исследованиях того, что происходило во время предыдущих пандемий. Поэтому было разумно ожидать, что при подобной пандемии, с социальными ограничениями, вы получите в целом аналогичные явления».

По словам Тейлора, отличия нынешней пандемии коронавируса заключаются в том, что все основные явления, наблюдавшиеся в прошлом, происходили в более широком, грандиозном масштабе. По его словам, отчасти причина заключается в социальных сетях и круглосуточном новостном цикле, которые могут подпитывать эти движения. Оглядываясь назад на лигу противников ношения масок в Сан-Франциско в 1919 году, приведенные тогда причины были такими же, как и сегодня.

«Протесты против изоляции, против ношения масок и против вакцинации стали намного более распространенными, чем они были 100 лет назад, даже если они были мотивированы теми же причинами», - сказал психолог.

Одно исключение, говорит Тейлор, - это преобладание конспирологического мышления: «Многие теоретики заговора, которые имели тенденцию общаться друг с другом, вышли из своей разрозненности, чтобы более широко продвигать свои теории и, я полагаю, в результате заражения COVID-19 внушили большее количество людей».

Тейлор теоретизирует, что с ростом коронавирусного варианта «Дельта» любое возвращение к изоляции может вызвать преувеличенную негативную реакцию и протесты - часть психологического явления, широко известного как пандемическая усталость. По его словам, блокировки - это не долгосрочная стратегия борьбы с пандемиями. «Они необходимое зло, но если у нас будет еще одна волна, когда люди только что почувствовали вкус свободы, то это деморализует людей и плохо скажется на психическом здоровье», - сказал он. Точно так же, по его словам, желание людей вернуться к жизни до начала пандемии говорит об устойчивости здоровья не больше, чем о психологической реакции. «Последствия того, что люди спешат пообщаться преждевременно, являются частью неопределенности, особенно для людей, которые считают себя неуязвимыми или здоровыми», - отмечает Тейлор. – Мы будем видеть повторяющиеся вспышки COVID, но желание общаться сильнее, чем страх заразиться».

ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство) — тяжелое и продолжительное психическое состояние. Реакция на невыносимые, опасные для жизни человека или приведшие к гибели его близких события. ПТСР часто связано с ощущением беспомощности и невозможности эффективно действовать в опасной ситуации.

И это достаточно оптимистичный прогноз. 

На самом деле жертв с психологическими проблемами может быть намного больше. Это подтверждают и исследования людей, перенесших атипичную пневмонию (SARS) в 2003 году. Многолетние наблюдения за 70 пациентами показали, что 44% из них столкнулись с расстройствами психики. «Даже после физического восстановления 82% этих людей страдали ПТСР годы спустя», — пишет Тэйлор. Симптомы проявлялись наиболее активно у тех, кто имел высокий риск умереть от болезни, ощущал недостаток социальной поддержки, и чьи близкие родственники пострадали или погибли от SАRS.

COVID-стресс

О возможных психических последствиях пандемии COVID-19 можно говорить уже сейчас. И они затронут не только людей, которые заболели сами или пережили болезнь близких. Так, первые исследования, проведенные в Китае, продемонстрировали, что эпидемия коронавируса и связанные с ней карантинные меры привели к росту беспокойства, расстройству сна и депрессивным симптомам во всех группах населения, отмечает заведующая Центром комплексных исследований социальной политики НИУ ВШЭ Оксана Синявская.

В ходе исследования, в котором принимают участие 7 000 взрослых из США и Канады, психолог Стивен Тэйлор даже ввёл новый термин «синдром COVID-стресса» (СOVID stress syndrome). На сегодняшний день он проявился уже у 25% испытуемых. «Эти люди сталкиваются с сильными страхами подхватить инфекцию. Они беспокоятся по поводу социальных и экономических последствий СOVID-19. Им снятся кошмары, связанные с коронавирусом. Они постоянно мониторят новости на эту тему, что еще сильнее усиливает их тревожность», — рассказывает ученый. Он отмечает, что есть еще один симптом СOVID-стресса — ксенофобные тенденции — страхи, что иностранцы, незнакомые люди могут быть носителями вируса.

США лидирует по количеству заражений и смертей от коронавируса. 

Россия занимает второе место по числу выявленных случаев. И хотя по уровню смертности ситуация в нашей стране пока не настолько критическая, тем не менее множество россиян в тревожном состоянии из-за пандемии. Так, в конце марта, когда в стране еще даже не начал действовать режим самоизоляции, опрос, проведенный сайтом стопкоронавирус.рф в официальных каналах Telegram и Viber, а также паблике в социальной сети ВКонтакте, показал, что около 20% россиян испытывают сильную тревогу из-за ситуации с коронавирусом и дальнейшими перспективами, а 2–6% находятся в настоящей панике.

Недавнее исследование, проведенное ВЦИОМ, Российской ассоциацией политических консультантов (РАПК) и федеральной сетью «Клуб регионов», продемонстрировало, что текущий уровень тревожности россиян сопоставим с октябрем 1993 года, когда произошел октябрьский путч («расстрел белого дома») и августом 1998 (дефолт). При этом, как отмечают социологи, страхи россиян смещаются с угрозы заражения на финансовые последствия. И это будет иметь долгосрочный эффект из-за ухудшающегося экономического положения граждан. 

Из дома выйдут не все

Тревожность людей, связанная с возможностью заразиться, может ещё долго сохраняться после отмены карантинов. Сейчас очень популярна идея, что пандемия изменит мир. Не исключено, что жизнь действительно уже никогда не вернется к «норме», считает Стивен Тэйлор. Это первая глобальная пандемия в цифровую эпоху. 

Интернет сделал возможными коммуникации и многие виды работ без физического присутствия. «Даже перед вспышкой вируса люди работали удаленно, покупали онлайн и заказывали еду домой вместо походов в рестораны. Индивиды с низкой толерантностью к риску, поддерживающие связи по интернету, могут предпочесть оставаться в безопасном домашнем пространстве», — предполагает ученый.

ТАКЖЕ ЧИТАЙТЕ

Оксана Зинченко — о том, как изоляция влияет на нашу нервную систему

На фоне пандемии некоторые люди приобретут мизофобию (боязнь микробов) и будут опасаться прикасаться к «зараженным» поверхностям, а также пожимать руки в знак приветствия. Подверженными таким фобиям могут оказаться в первую очередь те, кто уже имеют к ним предрасположенность.

Бесконечный день сурка

Длительное пребывание в замкнутом пространстве само по себе небезопасно для психики. Даже несколько недель изоляции могут стать причиной продолжительной тревожности и развития психически неблагополучных состояний, что доказывают примеры недавних эпидемий SARS, Эболы, гриппа H1N1, ближневосточного респираторного синдрома (MERS).

Чем больше продолжительность карантина, тем выше вероятность развития посттравматических стрессовых симптомов, избегающего и агрессивного поведения. Об этом говорится в обзоре последствий карантинов в журнале Lancet.

...Conclusion Overall, this Review suggests that the psychological impact of quarantine is wide-ranging, substantial, and can be long lasting. This is not to suggest that quarantine should not be used; the psychological effects of not using quarantine and allowing disease to spread might be worse.44 However, depriving people of their liberty for the wider public good is often contentious and needs to be handled carefully. If quarantine is essential, then our results suggest that officials should take every measure to ensure that this experience is as tolerable as possible for people. This can be achieved by: telling people what is happening and why, explaining how long it will continue, providing meaningful activities for them to do while in quarantine, providing clear communication, ensuring basic supplies (such as food, water, and medical supplies) are available, and reinforcing the sense of altruism that people should, rightly, be feeling. Health officials charged with implementing quarantine, who by definition are in employment and usually with reasonable job security, should also remember that not everyone is in the same situation. If the quarantine experience is negative, the results of this Review suggest there can be long-term consequences that affect not just the people quarantined but also the health-care system that administered the quarantine and the politicians and public health officials who mandated it.

Факторами стресса в период действия ограничительных мер выступили:

 продолжительность карантинов (чем дольше, тем выше риски для психики);

 утрата привычного образа жизни и скука;

 проблемы в реализации базовых потребностей (покупка продуктов, воды, одежды, получение медицинского обслуживания);

 противоречивая, недостаточная информация.

После окончания карантинов на психику негативно влияли финансовые проблемы и стигматизация, с которой сталкивались, например, медики, занимавшиеся лечением инфицированных.

«День сурка», 1993 год

---

Обязательная самоизоляция — то, с чем сегодня массово столкнулись жители всего мира. «Многие испытывают сильное влияние монотонии — «бесконечный день сурка» — из-за отсутствия многообразия сенсорных ощущений, которое возникает у нас ежедневно при смене обстановки, даже когда мы передвигаемся по, казалось бы, привычному маршруту «дом-работа-дом». Пребывание в замкнутом пространстве — для кого-то в одиночестве, для кого-то с одними и теми же людьми — также повышает уровень стресса», — отмечает научный сотрудник Института когнитивных нейронаук НИУ ВШЭ Оксана Зинченко. Особенно рискуют семьи, где есть люди, склонные к употреблению алкоголя и домашнему насилию.

Не читайте новости до обеда 

Особенность пандемии СOVID-19 в том, что люди оказались под мощным информационным давлением. Весь новостной поток СМИ заполнен сообщениями о коронавирусе и связанными с ним событиями. В социальных сетях обычные пользователи делятся тревогами и страхами, а знаменитости высказывают  «экспертные мнения» относительно SARS-CoV-2 и его связи с 5G. Информационное пространство снова и снова возвращает человека к потенциальной опасности.

Горящая 5G вышка

Global News

---

Поэтому Всемирная организация здравоохранения даже выпустила специальные рекомендации по защите психического здоровья во время пандемии: «Избегайте просмотра, прослушивания или чтения новостей, которые заставляют вас чувствовать тревогу или стресс; ищите информацию, которая главным образом помогает вам предпринять практические шаги для защиты себя и близких».

http://aeapp.ru/news/ekzistencialnye-voprosy-i-personalnye-otvety-nashemu-vremeni

"...Что мы можем противопоставить беззащитности? 

Как мы можем лучше обойтись с фундаментальной незащищенностью в жизни? 

Чтобы выжить в повседневной ситуации (мы не можем каждый день философствовать), мы должны заботиться о том, чтобы быть защищенными и спрашивать себя: «Что дает мне защиту?» Таким образом, сейчас это является вызовом – посмотреть вокруг и подумать о том, что в моей жизни дает мне защиту? Что дает мне столько защиты, что у меня возникает чувство (и прямо сейчас сделать его конкретным и поэтому проживаемым), которое дает мне просто быть-здесь, так, что я могу почувствовать и сказать:

 «Да, там где я ЕСТЬ, в это время, на данный момент, я МОГУ БЫТЬ». 

Здесь нет актуальной опасности. 

Я чувствую достаточную безопасность.

Здесь я чувствую себя некоторым образом защищенным. 

Домом, в котором я живу, этой комнатой, в которой я нахожусь. 

Моим телом, которое является в достаточной степени здоровым, или я забочусь о нем. 

И все они позволяют мне быть здесь, они не агрессивны по отношению ко мне. Они не пытаются бить меня или угрожать мне, а дают мне быть. 

И я могу это пережить.  И с самим собой. Я также могу дать себе быть. 

И я желаю защитить себя. Это дает мне психологический базис для обхождения с этим фундаментальным вопросом человечества – бытия уязвимым и обхождения с постоянной незащищенностью на протяжении всей жизни. Найти свою нишу, где я могу быть, и заботиться о том, что меня защищает. Что меня поддерживает и дает мне достаточно опоры, чтобы я почувствовал себя несомым, поддерживаемым.

 Будьте реалистичными, трезвыми, серьезными и спросите себя: «Сколько у меня дней, чтобы я точно смог прожить? Насколько это реально рискованно – заразиться?» и так по поводу всего, чего бы ни касалась тревога. Насколько это реалистично?

Хвала Господу, у нас есть еще один мир. У нас есть не только внешний мир – у нас также есть внутренний мир. Я имею дело с обоими мирами одновременно. Внутренний мир появляется, когда я закрываю глаза. Внешний мир показывается, когда я открываю глаза. 

«Я не оставлю себя в одиночестве. Я буду стоять за себя и делать, что могу».

Я ДОЛЖНА  БЫТЬ САМОЙ СОБОЙ И ДОЛЖНА  ОБОЙТИСЬ С САМОЙ СОБОЙ.

"...И посмотрите вот на это. Это величайший шанс настоящего времени, когда у нас ограниченный внешний мир. Поэтому 

мы открываемся и вступаем во внутренний мир. Упрочиваем себя в этом мире, занимаем свое место в этом мире и обходимся с ним посредством внутреннего диалога. 

Внутренний диалог – это основной инструмент для переработки и бытия самим собой, а также для того чтобы иметь здоровую психическую жизнь. Внутренний диалог.

Некоторые очень хорошо знают, что это значит, и очень часто его ведут. У других людей есть только слабые представления о нем, а третьи - даже не допускают никакой мысли о том, что 

я могу реально говорить с самим собой точно так же, как я могу разговаривать с другими людьми.

Я могу говорить с собой. 

Я могу спросить себя, может быть, закрыв глаза:

«Насколько хорошо я себя чувствую с самим собой? 

Как мне с собой? 

Как это чувствуется – быть мной? 

Как я себя чувствую в своем теле?» 

У нас могут быть какие-нибудь боли и т.п., но, возможно, у меня нет никаких болевых ощущений. Просто уделите время тому, чтобы почувствовать себя в своем теле, в моем теле. 

Это – мое тело. Это тело принадлежит мне. Я могу его потрогать, я могу войти с ним в контакт. Это есть я. Безусловно, я больше, чем просто тело, но я всегда также и тело. Я не могу БЫТЬ иным образом, чем физически.

Могу ли я почувствовать мои чувства, какие чувства у меня есть, какое у меня сегодня настроение? Ощущаю ли я напряжение или я чувствую спокойствие? И как я себя чувствую со своими установками и убеждениями, религией и верованиями? 

В моих отношениях – каково это: жить мою жизнь?

И сейчас я собираюсь немного больше описать эту встречу с самим собой, это внутреннее бытие с самим собой, чтобы расширить внутреннюю свободу. Когда внешняя свобода ограничена, у нас в наличии неизмеримое количество свободы в отношении внутреннего мира. Но многие люди не знают, как открыть эту внутреннюю свободу. Поэтому я предлагаю вам некоторые идеи, источник вдохновения – возможно, методические рекомендации, чтобы их использовать и практиковать с самим собой или, может быть, у себя в семье; либо перед тем, как пойти спать (тот или иной вопрос, который вы можете вынести для себя).

Я организовал эти вопросы в соответствии со структурной теорией экзистенциального анализа, согласно 

четырем измерениям экзистенции, о которых я не говорил здесь. Но некоторые из вас могут их знать. Если вы этого не знаете, не беспокойтесь насчет этого. Это всего лишь говорит о том, что за всем этим стоит теоретическая конструкция.

Первый вопрос: 

Могу ли я быть спокоен с самим собой? 

Могу ли я сесть спокойно и пережить покой? 

Просто дышать. Ничего не делать, кроме того, что глубоко дышать и давать всему быть: давать быть самому себе, давать быть другим, миру. ПРОСТО БЫТЬ. Давая всему быть.

Я здесь, я дышу, я в моем теле, я со своими чувствами, и, чем дольше я сижу, тем больше я могу чувствовать, как возникает спокойствие. Я становлюсь очень безмятежным и чувствую глубокое спокойствие. Может, я должен немного отвлечься, потому что это так необычно. Но это шанс, который у нас есть сейчас, потому что у нас больше времени для этого. Возможно, я не смогу делать этого дома, потому что дети так шумят и окружают мня. Тогда я сделаю это перед тем, как пойти спать или утром. Либо я пойду в другую комнату, или, может быть, выйду из дома – в место, где я могу стоять. Я даже не должен сидеть.

И постарайтесь осознанно ничего не делать. ПРОСТО ДАВАТЬ БЫТЬ. Давать – это активность. Затем, если у меня не выходит это сделать… это, конечно, связано с тем, что у нас могут быть специфические проблемы, с которыми мы обычно не сталкиваемся, потому что мы заняты самыми разными вещами. Но сейчас, без этих отвлекающих дел, мы можем увидеть, что там во мне есть что-то, что не совсем спокойно – что нуждается в большей заботе. Поэтому нынешнее время, время кризиса, также приносит нам проблемы, которых обычно у нас нет, но которые подсознательно присутствуют.

Второй вопрос: 

Я себе нравлюсь? 

Каковы мои отношения с самим собой? 

Чувствую ли я, что они хорошие, чтобы жить со мной? 

Являюсь ли я тем, с кем бы я вступил в брак, потому что я такой любимый, родной и добрый с самим собой? 

Добр ли я к себе? Если нет – почему? 

Может быть, из-за того что я не пережил этого в достаточной степени от других? 

Сейчас пора постараться начать делать это для себя.

Нравится ли мне моя жизнь? 

Люблю ли я жить?
Что мне не нравится в самом себе? 

Что делает мои отношения с собой трудными и почему?

Мы вновь можем пережить, что в такие времена могут заявить о себе проблемы и не переработанные переживания, потому что сейчас мы больше имеем дело с внутренним миром, чем обычно.

Поэтому кризисные времена могут разбудить проблемы, которые мы в обычном состоянии не ощущаем. Но это шанс столкнуться с ними и поговорить с другими людьми: в семье, с друзьями, или, может быть, с психологом. Онлайн психотерапия доступна во всех странах.

Третий вопрос: 

За что я ценю самого себя? 

Что придает ценность мне как Person? 

Нахожусь ли я в хорошем резонансе с самим собой? 

Есть ли у меня чувство, что я в мире с самим собой? 

Или в глубине я чувствую себя виноватым, в долгу перед собой или другими людьми, которые не позволяли мне быть в хорошем резонансе с собой? 

Возможно, мне нужно кого-то простить, чтобы я мог восстановить мир в своей душе или раскаяться в том, что я сделал? 

И принести извинения? Так, чтобы я был в хорошем резонансе с самим собой. Чтобы я мог ценить себя. 

Во времена кризиса – что не интегрировано? 

Что неприемлемо? 

Что у меня нехорошо с самим собой, что я не могу ценить и уважать себя? 

Эти вещи становятся более «вирулентными» во времена вируса. Но вновь напоминаю, что это шанс разобраться с ними окончательно – обсудить это, поговорить с другими; это шанс продвинуть их, подтолкнуть их эволюционирование, чтобы что-то развилось вместе с ними.

И четвертое измерение – 

Для чего я жил сегодня? 

Что является тем хорошим, ради чего я прожил это утро, этот полдень, послеобеденное время, этот вечер? 

Этот час – для чего он хорош? (Чтобы вступить в обхождение со смысловыми вопросами в конкретной ситуации).
У меня могут быть сомнения по поводу большого смысла, но 

я всегда могу найти смысл в конкретной ситуации. ВСЕГДА можно найти. Может быть, я его не вижу, но принципиально можно найти смысл в конкретной ситуации.
Что было смыслом вчера? 

Ради чего я жил вчера и ради чего я хочу жить завтра? 

Хочу ли я жить так, как я живу?

 Эта ситуация сейчас по-настоящему запрашивающая мой стиль жизнь, мой образ жизни.
Могу ли я жить? 

Могу ли я продолжать жить таким образом, как я живу? 

Является ли то, ради чего я жил вчера, по-прежнему ценным на сегодня? 

По-прежнему находится в хорошем резонансе со мной?

Это некоторые вопросы, которые не слышны в деловой жизни, но они присутствуют. И во времена кризиса они могут стать проблематичными. Все эти четыре измерения могут сейчас стать проблемными и мы можем предотвратить эти проблемы с помощью конфронтации с самим собой в таких вопросах. И когда мы обнаружим что-нибудь, что не происходит в хорошем резонансе с самим собой, мы можем обсудить это в диалоге. Разговор с другими людьми, которые слушают нас, проявляют эмпатию и серьезны по отношению к нам - это очень хорошая помощь. И сейчас как раз то время, когда у большинства людей есть на это время, на такой долгий диалог-(явная реклама для психологов, но по сути статьи - ответить на вопросы должен сам человек, ибо "раздевать душу перед психологами" - не очень хороший вариант собственного спасения. -от блогера)

Это величайшее преимущество настоящего момента. Многие люди перезваниваются, разговаривают друг с другом. Я также это переживаю, и у меня также больше времени для людей. Так используйте же его! Это тот капитал, которым мы сейчас располагаем. Пожалуй, это не материальный капитал, занимающий видное место – это духовный капитал, капитал отношений: как с другими людьми, так и с самим собой. Я желаю вам хорошего обхождения с этим временем, которое в некоторых аспектах является сложным, а в некоторых – такое великолепное приглашение приблизиться к жизни, как она есть. Берегите себя и займитесь этим!"

Ещё ВОЗ обращает внимание, что информационные обновления стоит просматривать в определенное время не более 1-2 раз в день. «Стремительный и постоянный поток новостей о вспышке короновируса может заставить переживать беспокойство любого человека».

Любое однообразие — это плохо?

?

Вовсе нет. Некоторые люди чувствуют себя комфортно именно тогда, когда все идет по привычной колее. Они могут искренне не желать никаких перемен, в том числе положительных. А вот другие люди не переносят однообразия. 

Почему мы попадаем в "день сурка"?

?

Некоторые считают, что застой в жизни возникает, когда мы застреваем в "зоне комфорта". Наталья Варская с этим не согласна: по ее словам, "день сурка" может случиться лишь у того, кто не нашел себя в жизни. И это не зависит ни от погоды, ни от работы. "Все дело в нашем внутреннем состоянии, — говорит Варская. — У счастливого человека "дня сурка" нет".

Почему многие люди чувствуют себя несчастными из-за застоя, но ничего не могут с этим сделать?

?

Наталья Варская говорит, что часто людям просто лень. "Люди хотят волшебную палочку, чтобы все изменилось мгновенно, — считает она. — А трудиться над переменами нужно самому. Для многих жалобы — это способ существования. Но человек так устроен: если ему по-настоящему плохо, то он начинает работать над изменениями". Но не все эксперты с этим согласны. Михаил Хорс, например, считает, что у людей часто просто нет внутренних ресурсов для перемен. 

Куда уходят эти ресурсы и как их сберечь?

?

Наши внутренние силы расходуются на негативные переживания: страхи, тревогу, стыд. "Чем больше у нас отрицательных эмоций, тем больше уходит энергии, которую мы могли бы потратить на что-то другое", — объясняет Михаил Хорс. Часто люди допускают ошибку: пытаются наполнить себя за счет положительных впечатлений. Это помогает, но ненадолго. Гораздо важнее "залатать дыры", то есть перестать тратить силы на негатив.

И как же в современном мире можно не тратить силы на негатив?

?

Причина большинства наших отрицательных эмоций не в событиях и ситуациях (разумеется, если речь не идет о по-настоящему трагичных случаях, например тяжелой болезни или гибели близкого человека).

"Большинство людей считают: я сейчас раздражен, потому что меня подрезали в пробке. Нет. Вас подрезали, но вы раздражены не из-за этого, а из-за убеждения, что с вами не должны так себя вести, — объясняет Михаил Хорс. — Если вы думаете, что знаете, как должны поступать другие люди, вас всегда будет расстраивать их "плохое" поведение. Но такова реальность: среди нас есть хамы, и иногда граждане подрезают друг друга в пробках. И эту реальность надо принять".  

Итак, я оказался в "дне сурка" и хочу выбраться. С чего мне начать?

?

Для начала попытайтесь не ругать себя за то, что вы оказались в застое. Очень часто слишком много ресурсов уходит на упреки в собственный адрес. Как только вы простите себя за то, что не можете выбраться из "дня сурка", у вас появятся силы для небольших изменений.

Пусть эти изменения будут совсем незначительными: доберитесь до работы непривычным путем, выпейте чай вместо кофе, поменяйте занавески в комнате… Одна женщина, например, стала садиться в автомобиль через пассажирское кресло (затем перелезая в кресло водителя). Эти бессмысленные, на первый взгляд, мелочи помогут вам выбраться из рутины. "Надо сказать себе: "Я не могу изменить что-то большое, а маленькое — могу". Постепенно у вас появится навык менять, — говорит Михаил Хорс. И этот навык поможет прийти к серьезным изменениям".  

Пугающая неопределенность

Большой вклад в развитие тревожности вносит неопределенность. Она проявляется во многих вещах, начиная от необычности воздействия вируса на организм и заканчивая дестабилизацией экономики и крахом планов многих людей. Неясность в отношении происходящего и пессимистичные прогнозы — это то, что «мозгу не нравится», отмечает клинический психолог из Университета Джонса Хопкинса Неда Гоулд. «Мы не понимаем, какие шаги предпринимать и чувствуем в связи с этим незащищенность», — говорит она.

Другой аспект, связанный с коронакризисом, который раскручивает тревожные состояния — непривычность происходящего. В медиа коронавирус часто сравнивают с гриппом, хотя медики подобные аналогии нещадно критикуют. Тем не менее от гриппа (в основном в США) тоже умирает немало людей. Но грипп — это то, что случается каждый год, имеет определенную предсказуемость и сезонность, отмечает Гоулд. А коронавирус пришел из ниоткуда, и эта непривычность вкупе с неопределенностью усиливает тревожность.

Как побороть тревогу?

О непривычности и неопределенности сложившейся ситуации, и обусловленных ими переживаний беззащитности в своем видеообращении говорит известный психотерапевт, автор многих книг по экзистенциальной психотерапии, приглашенный профессор НИУ ВШЭ Альфрид Лэнгле.

http://aeapp.ru/news/ekzistencialnye-voprosy-i-personalnye-otvety-nashemu-vremeni читать его обращение:

Здравствуйте, говорит Альфрид Лэнгле из Вены. В это критическое время, во времена кризиса я решил поделиться с вами некоторыми мыслями, немного воодушевить и, возможно, предложить некоторое руководство к действию. Я подготовил для вас получасовое выступление. Я выбрал для него название «Экзистенциальные вопросы и персональные ответы нашему времени. Размышления экзистенциального анализа об обхождении с нынешним временем». Или, говоря простым языком: «Как в такие времена выжить как Personи каким образом можно сохранить расположение духа, свою душу и самих себя во внутреннем и внешнем мире?»

Прежде всего, это – тяжелое время и необычное время. Но для большинства людей это время не относится к очень опасному. Это не корабль, который идет ко дну и не самолет, который падает на землю. Мы все стоим на более или менее безопасной почве. Какие-то люди находятся в большей безопасности, а другие – в меньшей степени защищены. Мы поговорим об этом. Итак, просто чтобы быть осознанными, видеть горизонт, в котором все это происходит, скажем: то, что это очень необычно, является правдой. Но некоторым образом мы достаточно защищены. Это непривычно, но мы не умираем, мы не переживаем катастрофу, за некоторыми исключениями. Но, если говорить в целом, это не корабль, терпящий кораблекрушение, потому что это, безусловно, привело бы к паническим реакциям.

Но когда мы сознаем, что мы по-прежнему на твердой почве, и мы можем ходить и есть, а также можем дышать и разговаривать, и мы связаны, то это немного делает нашу ситуацию относительной. Я бы хотел поговорить на три темы. Одна из них – это те вопросы, которые стоят перед нами в настоящее время. Вторая – это небезопасность, экзистенциальная незащищенность, а третья – это вызов, персональный вызов, возникающий из этой приостановки [привычной жизни].

 

I. Давайте начнем с первого вопроса. Каким является тот специфический вопрос, с которым мы имеем дело сейчас? Я уже сказал, что это необычное время. Экстраординарное. У нас никогда не было ничего подобного. Я думаю, что все, кто живет здесь, не жили во времена Мировой войны. Во время Мировой войны было намного хуже. Но никто не знает, что мы сейчас переживаем. Как я уже говорил, сейчас нет прямой опасности, но для некоторых это точно опасность. Они теряют работу, у них трудная ситуация со здоровьем или они даже заражены короновирусом. У 80% его симптомы проходят нормально, укладываются в норму для обычного гриппа, но у 20% он может проходить с осложнением, а для 5% он может стать по-настоящему тяжелым.

Таким образом, жизнь в необычные времена подводит к основной теме – беззащитности. При отсутствии безопасности мы не знаем, что может произойти. Беззащитность активизирует застарелые проблемы – проблемы, которые у меня есть с самим собой. Когда у меня есть задолженность перед банком, незащищенность приводит к тому, что их тяжелее нести. Если у меня есть трудности в отношениях или на работе, беззащитность делает их более тяжелыми. Незащищенность активизирует и оживляет старые проблемы – и создает новые проблемы.

Итак, мы можем сказать, что это экстраординарное время привносит в жизнь экзистенциальную пробужденность. Мы все пробуждены и имеем дело с экзистенциальными вопросами. «Экзистенциальный» означает, что это относится к моей жизни, к моему выживанию, к моему качеству жизни. Все это затрагивается такой ситуацией, и у нас нет готовых рецептов или реальных способов, чтобы обойтись с таким видом вызовов и опасностей. Они являются экзистенциальными в том смысле, что они касаются моей жизни.

Эта экзистенциальная пробужденность затрагивает два основных поля. Одно из этих полей – это актуальные вопросы и проблемы, которые относятся к этой экстраординарной ситуации. Экстра-ординарная означает необычная. Тут присутствуют такие острые вопросы, как тревога, как потеря работы, как безработица, нехватка денег; вопрос о том, насколько реально опасен сам этот вирус и все последствия. Это может привнести вопрос: как мы можем выжить? Каким образом мы можем выжить как нация? Как семья? Как я могу выжить? Через эти вопросы мы подходим ближе к вопросу о смерти и о значительных экономических трудностях в национальном масштабе и также в семье или в частной жизни.

Поэтому мы остро конфронтируем с вопросом: Что может вновь случиться или произойдет ли нечто большее, чем уже случилось? И когда мы видим огромное число умерших людей в Италии и Испании, а сейчас это происходит и в других странах, это реальная угроза, и мы не знали, что люди могут умирать в таком количестве. Актуальные вопросы и проблемы реального выживания и его конкретного аспекта присутствуют на разных уровнях: в экономике, на персональном уровне и в состоянии здоровья. Это большой вопрос.

Другая группа вопросов является не настолько острой, но это – типично экзистенциальные фундаментальные вопросы, более глубокие, основополагающие вопросы, такие как:
«Что мне реально необходимо, чтобы выжить и жить дальше?»
«Что по-настоящему ценно для меня в моей жизни?» «Сейчас, когда я не могу следовать моей обычной жизни, что для меня имеет значение?» «Что есть то ценное, с чем я хочу быть?»
И третий вопрос, в третьем измерении экзистенции: «Кем я реально являюсь?» «Как это – больше быть таким с самим собой?»
И «Для чего я живу?» «Как я живу и для чего?»

Это типичные экзистенциальные вопросы, которые сейчас, в этой ситуации, подходят намного ближе. Это была первая часть моего выступления, цель которого сделать нас осознающими большую экзистенциальную пробужденность – пробужденность через острые вопросы и актуальные проблемы, которые подводят нас к ограничениям, а некоторых из нас – к границе самой возможности жить. И у тех, кто инфицирован вирусом и находится в группе риска, есть реально сложный вопрос выживания. И, может быть, некоторые умрут. И мы не можем это остановить.

И это также является необычным, потому что обычно мы думаем, что с наличием современной медицины, техники и всей той науки, которая их сопровождает, мы можем спасти, кого угодно и сделать все, что необходимо. Но сейчас наш опыт показывает, что не существует лекарства – специфического лекарства. Нет вакцины. Мы уязвимы перед этим вирусом.

II. В следующей части я бы хотел поговорить о специфичности этой беззащитности. Присутствует много видов незащищенности, с которыми мы должны обходиться.

Для большинства людей основной является материальная незащищенность. Нет дохода, нет занятости, нет работы, нет бизнеса – мир не функционирует должным образом. И с отсутствием такого базиса трудно добиться чувства защищенности и ощущения, что можно выжить. Экономика в целом больше не функционирует.

А следующий вопрос – это вопрос здоровья. Насколько легко мы можем заразиться? Контагиозность (заразность) вируса очень высока, и риск подхватить инфекцию достаточно высокий. Хотя более молодые люди сами не находятся в опасности, но они могут перенести вирус своим бабушкам и дедушкам, либо родителям и заразить их. А для них это реальная опасность.

Итак, в этой беззащитности мы находимся в постоянной опасности быть зараженными и заразить других людей, и мы в экономическом смысле в очень трудной ситуации. Для некоторых людей это реально очень сложная ситуация. Безусловно, у тех, кто находится на пенсии и имеет стабильный доход, дело обстоит иначе. Но это очень трудно для того, кто может потерять базис для жизни.

И, конечно, имеет место беззащитность перед будущим. Что случится после всего этого? Что произойдет в течение этой приостановки? Мы точно переживаем в жизни то, о чем говорят экзистенциальные философы. «Человеческое бытие означает быть беззащитным перед миром». Мы не защищены, мы обнажены – мы в постоянной небезопасности. Это первичный опыт бытия человеком. Быть человеком означает быть беззащитным. Это начинается с самого рождения. Ужасно видеть этого младенца, рожденного в этот холодный мир, и теперь вынужденного есть и дышать, заботиться о себе все больше и больше. Но ребенок вырастает. Дети должны учиться заботиться о себе, будучи беззащитными перед миром.

Таким образом, такое бытие-беззащитным это изначальный опыт, он принадлежит бытию человеком. Нынешняя ситуация делает нас осознающими, что экзистенция это нечто, что имеет такую структуру, и мы не можем это изменить; что мы, возможно, грезили, мы не были в реалистичной установке по отношению к тому, что происходит. Потому что все достаточно хорошо работало, и мы даже не думали о том, что будет нечего купить, будет недостаточно продовольствия, и не будет хватать времени на отношения.

Итак, другими словами, это бытие беззащитным означает, что в жизни нет безопасности, и в этом мы становимся чрезвычайно осознанными в эти дни. В жизни нет надежности. Единственная вещь, которая надежна, это то, что, несомненно, рано или поздно мы собираемся умереть. Это – единственная вещь, которая верна. Все остальное в экзистенции находится в постоянном возможном изменении, и всегда может случиться так много разного, что мы не можем даже предсказать.

Смертность дает о себе знать, мы имеем смертное бытие. И смертны мы с самого начала нашего бытия здесь – не только в конце нашей жизни. Быть смертным каждый день. Это неприятно – слышать такое или думать об этом. Но это – правда. И это полезно, чтобы обойтись с этой реальностью. Потому что в противном случае, если мы не можем умереть, если мы не чувствуем, что смерть может быть, может произойти в моей жизни – если я не могу этого принять, тогда я не могу реально жить.

Это выдающийся вызов и великий шанс нашего времени – что мы становимся более осознанными в этом или обходимся с этим вопросом, с этой реальностью, что мы пробуждаемся в настоящую реальность.

Ненадежность, беззащитность, вероятность умереть каждый день – это та возможность, в которой мы находимся. Это подводит нас ближе к реальной жизни, но, безусловно, это создает напряжение. У многих людей это вызывает напряжение. И это может вызвать тревогу, потому что тревога это всегда страх, который говорит о том, что я могу быть разрушен, уничтожен, стёрт с лица земли, что я могу умереть. Мы не тревожимся жить, за исключением случаев, когда что-то находится в опасности и может быть отнято и утрачено – то, что имеет для нас ценность. Если бы мы утратили то, что для нас обладает ценностью – здоровье, деньги, доход – это подвело бы нас ближе к смерти. И смерть появляется за этими переживаниями. И так это вызывает тревогу. В экзистенциальном понимании, за тревогой всегда стоит смерть или утрата наиболее ценного из того, что у нас есть, жизнь.

Тревога – это реализация или, возможно, это неосознаваемая, но чувствуемая реализация, это «чувствуемое восприятие» нашего времени. Эта реализация того, что в кризисе мы уязвимы и беззащитны, которая вызывает напряжение, потому что в напряжении мы схватываем нечто, что дает нам удержаться, что дает нам опору, где мы можем зафиксироваться и продержаться, когда находимся в небезопасности. Поэтому у нас присутствует мускульное напряжение и психическое напряжение.

Что мы можем противопоставить беззащитности? Как мы можем лучше обойтись с фундаментальной незащищенностью в жизни? Чтобы выжить в повседневной ситуации (мы не можем каждый день философствовать), мы должны заботиться о том, чтобы быть защищенными и спрашивать себя: «Что дает мне защиту?» Таким образом, сейчас это является вызовом – посмотреть вокруг и подумать о том, что в моей жизни дает мне защиту? Что дает мне столько защиты, что у меня возникает чувство (и прямо сейчас сделать его конкретным и поэтому проживаемым), которое дает мне просто быть-здесь, так, что я могу почувствовать и сказать: «Да, там где я ЕСТЬ, в это время, на данный момент, я МОГУ БЫТЬ». Здесь нет актуальной опасности. Я чувствую достаточную безопасность.

Здесь я чувствую себя некоторым образом защищенным. Домом, в котором я живу, этой комнатой, в которой я нахожусь. Моим телом, которое является в достаточной степени здоровым, или я забочусь о нем. И все они позволяют мне быть здесь, они не агрессивны по отношению ко мне. Они не пытаются бить меня или угрожать мне, а дают мне быть. И я могу это пережить. Также и в этих отношениях, в этой семье. И с самим собой. Я также могу дать себе быть. И я желаю защитить себя. Это дает мне психологический базис для обхождения с этим фундаментальным вопросом человечества – бытия уязвимым и обхождения с постоянной незащищенностью на протяжении всей жизни. Найти свою нишу, где я могу быть, и заботиться о том, что меня защищает. Что меня поддерживает и дает мне достаточно опоры, чтобы я почувствовал себя несомым, поддерживаемым.

Огромную часть в этом составляют отношения – отношения со стороны людей, про которых я знаю, я чувствую, я переживаю: «они заботятся обо мне, они здесь для меня». И также я даю опору другим, когда я могу сказать: «Я забочусь о них, и я хочу быть здесь для них». Вместе мы намного сильнее. Вместе мы намного лучше можем обойтись с этой постоянной жизненной незащищенностью, экзистенциальной незащищенностью.

Итак, где я могу БЫТЬ? Проверьте самих себя: есть ли что-нибудь, что не позволяет мне быть здесь и чувствовать себя спокойно и определенным образом в безопасности? Безусловно, мысли могут вторгнуться и сказать мне: «Но ты никогда не знаешь. Всегда может что-то случиться». И я должен ответить этим мыслям и сказать: «Да. Это правда. Но прямо сейчас я не вижу ничего, что мгновенно может произойти. Теоретически может случиться все, что угодно, но практически, конкретно…» И внесите это на почву конкретной жизни в эту минуту, в этот час. Есть ли здесь что-то, что реально, конкретно имеет значение? Даже во времена кризиса могу ли я быть там, где я есть? Если нет, то в чем угроза? Если присутствует реальная угроза, то я должен с ней разобраться. Мы не можем жить под угрозой. Нам необходимо ее устранить, поработать над этим.

Я могу сказать: «Но через месяц у меня, возможно, не будет достаточно денег». Мы поговорим о том, что мы будем делать с этим, немного позже. Но сегодня я по-прежнему могу быть здесь. Важно проживать свою жить изо дня в день. Я не могу перевести ее в безопасный режим на будущее, на весь будущий период. Чем более отдалено будущее, тем более оно небезопасно. Н о сегодня из своей жизни у нас есть только момент – эта минута. Вот моя жизнь. И здесь я должен закрепиться. Это чрезвычайно полезно, потому что позволяет нам чувствовать фундамент, стоящий на основании (почве).

Но что делать, если присутствует нечто большее, чем только небезопасность? Когда есть тревога? При тревоге нам необходима специфическая методика. Тревога требует больше вложений. Тревога требует больше мужества, она требует мужества, чтобы конфронтировать с ней, обойтись с ней. Если имеет место тревога, что, возможно, я могу заболеть, или может быть, у меня не будет достаточно денег, чтобы заплатить за квартиру или оплатить продукты, тогда, прежде всего, спросите себя:

1. Насколько это реалистично? Что я могу сделать, чтобы предотвратить это?

Я могу много чего делать, чтобы предотвратить заражение. Я не должен здесь давать вам эту конкретную профилактику – что мы все должны делать: такую, как соблюдение дистанции, мытье рук, ношение масок и т.д. Таким образом, я кое-что могу сделать.

Что еще я могу сделать, чтобы предотвратить ситуацию, что у меня не будет денег? Существуют некоторые социальные программы, за которыми я могу обратиться и т.д. Или поговорить с друзьями, помочь друг другу. Насколько это реалистично?

Может быть, когда я посмотрю на себя настолько конкретно, я должен буду признать: «Ну, это больше чувство, чем то, что это будет таким». Если это будет просто чувство, что так может произойти… Будьте реалистичными, трезвыми, серьезными и спросите себя: «Сколько у меня дней, чтобы я точно смог прожить? Насколько это реально рискованно – заразиться?» и так по поводу всего, чего бы ни касалась тревога. Насколько это реалистично?

2. И каковы будут реальные последствия? И что будет дальше, если я заражусь?

80% – реально ничего не случится. От 30 до 40% даже не отдают себе отчета, что они инфицированы, что создает опасность для других. Поэтому спросим себя: «Что может случиться? Мог бы я попасть в больницу?» Да, это может случиться. Одним из последствий могло бы быть, что я по-настоящему серьезно заболею, с затруднениями дыхания. Я должен буду поехать в больницу. И может случиться, что в больнице не будет свободных мест. Это может произойти. Это произошло в Италии для тысяч людей. Такое может случиться, это реальность. И может случиться, что я умру. Это реалистично.

Но перед тем, как мы придем в эту точку, что может случиться? Если у нас нет денег на еду или заплатить за квартиру? Каковы будут последствия? Подумайте над реалистичными последствиями, а затем спросите себя:

3. Если это случится, что я буду делать?

Если я реально заражусь, и мне понадобится определенный уровень медицинской помощи, и я буду нуждаться в госпитализации, что я сделаю? Как я это организую? Мог бы я позвонить в скорую помощь, чтобы они отвезли меня в больницу? Сделаю ли я это? Я буду делать то, что я могу. Я обещаю себе: я сделаю все, что я могу.

И если мне не хватит денег, я сделаю все, что я смогу. Я буду просить помощи у других людей, я буду меньше есть. Я поделюсь этим или пойду к друзьям и попрошу у них еды, если, конечно, я не раздобуду денег. Я сделаю это. Очень важно, что я переживаю «Я не оставлю себя в одиночестве. Я буду стоять за себя и делать, что могу».

А затем, во всем остальном, я могу только принять. Я могу только принять, что когда я настолько болен и нахожусь в больнице, и мое тело недостаточно устойчиво, чтобы выжить, мне придется умереть. И я скажу: «Это была моя жизнь».

Это реалистично. Это реально может случиться. И если я боюсь этого и не могу даже подумать об этом, говорите с другими людьми о такой возможности. Делитесь этим. У других людей похожие чувства. И когда мы говорим об этом, такой разговор делает это более постижимым, и мы можем развиться в этом.

Однажды я должен умереть. Я не знаю, когда, и не знаю, по какой причине. Но обхождение с этой реальностью делает ее постижимой и ставит меня в надлежащую установку, которая сообщает мне: «Я должен жить сейчас, а однажды моя смерть даст о себе знать».

Это точно не так просто – то, о чем мы говорили. Но это можно сказать проще и более конкретно. Что бытие в этом мире есть бытие-смертным и бытие в постоянной небезопасности. И мы должны обойтись с этим во времена кризиса, небывалое время, делающее это более осознанным для нас.

Это была часть о небезопасности: что она означает, откуда она приходит (социальная, политическая, экономическая и небезопасность в плане здоровья, незащищенность будущего), а также как обходиться с незащищенностью и с такими более сильными реакциями на небезопасность, как тревога.

Я перехожу к последней части. Я хочу поговорить о вызове этой приостановки (нормальной жизни). Мы живем в период, когда в большинстве стран социальная и экономическая жизнь приостановлена до минимума. Другими словами, для хорошего взаимодействия внешний мир для нас закрыт. Мы не можем путешествовать, не имеем возможности пойти встретиться с друзьями. У нас трудное время – нам даже не выйти из дома. Большинство из нас не могут ходить на работу. Какая-то часть работы происходит онлайн, у некоторых до сих пор открыта возможность работать, но для множества людей все это остановлено. Это означает, что нас забрали. Нам закрыли целый мир, в котором мы обычно жили – мир нашей деловой жизни, мир наших встреч; мир, где мы двигаемся и дышим. Куда идти?

Хвала Господу, у нас есть еще один мир. У нас есть не только внешний мир – у нас также есть внутренний мир. Я имею дело с обоими мирами одновременно. Внутренний мир появляется, когда я закрываю глаза. Внешний мир показывается, когда я открываю глаза. Поэтому мы можем изобразить это следующим образом. (Показывает картинку).

Я как Person– формообразующая часть этих двух миров: внешнего мира и внутреннего. Они накладываются. Когда внешний мир отключается, тогда у нас по-прежнему есть внутренний мир, чтобы в него пойти. И в этом, внутреннем мире, у большинства людей не настолько хороший опыт, как во внешнем мире, поскольку повседневная жизнь требует от нас много внимания, чтобы с ней справляться. Но внутренний мир – это также большой мир. Это тот мир, в котором я нахожусь с самим собой.

Сейчас это время говорит нам: «Эй, ты не можешь избежать самого себя!» Это нечто, что мы, конечно, знаем. Но то, что мы не так уж часто делаем. Мы не можем не быть самими собой. Я ДОЛЖЕН БЫТЬ САМИМ СОБОЙ И ДОЛЖЕН ОБОЙТИСЬ С САМИМ СОБОЙ.

И посмотрите вот на это. Это величайший шанс настоящего времени, когда у нас ограниченный внешний мир. Поэтому мы открываемся и вступаем во внутренний мир. Упрочиваем себя в этом мире, занимаем свое место в этом мире и обходимся с ним посредством внутреннего диалога. Внутренний диалог – это основной инструмент для переработки и бытия самим собой, а также для того чтобы иметь здоровую психическую жизнь. Внутренний диалог.

Некоторые очень хорошо знают, что это значит, и очень часто его ведут. У других людей есть только слабые представления о нем, а третьи - даже не допускают никакой мысли о том, что я могу реально говорить с самим собой точно так же, как я могу разговаривать с другими людьми.

Я могу говорить с собой. Я могу спросить себя, может быть, закрыв глаза: «Насколько хорошо я себя чувствую с самим собой? Как мне с собой? Как это чувствуется – быть мной? Как я себя чувствую в своем теле?» У нас могут быть какие-нибудь боли и т.п., но, возможно, у меня нет никаких болевых ощущений. Просто уделите время тому, чтобы почувствовать себя в своем теле, в моем теле. Это – мое тело. Это тело принадлежит мне. Я могу его потрогать, я могу войти с ним в контакт. Это есть я. Безусловно, я больше, чем просто тело, но я всегда также и тело. Я не могу БЫТЬ иным образом, чем физически.

Могу ли я почувствовать мои чувства, какие чувства у меня есть, какое у меня сегодня настроение? Ощущаю ли я напряжение или я чувствую спокойствие? И как я себя чувствую со своими установками и убеждениями, религией и верованиями? В моих отношениях – каково это: жить мою жизнь?

И сейчас я собираюсь немного больше описать эту встречу с самим собой, это внутреннее бытие с самим собой, чтобы расширить внутреннюю свободу. Когда внешняя свобода ограничена, у нас в наличии неизмеримое количество свободы в отношении внутреннего мира. Но многие люди не знают, как открыть эту внутреннюю свободу. Поэтому я предлагаю вам некоторые идеи, источник вдохновения – возможно, методические рекомендации, чтобы их использовать и практиковать с самим собой или, может быть, у себя в семье; либо перед тем, как пойти спать (тот или иной вопрос, который вы можете вынести для себя).

Я организовал эти вопросы в соответствии со структурной теорией экзистенциального анализа, согласно четырем измерениям экзистенции, о которых я не говорил здесь. Но некоторые из вас могут их знать. Если вы этого не знаете, не беспокойтесь насчет этого. Это всего лишь говорит о том, что за всем этим стоит теоретическая конструкция.

Первый вопрос: могу ли я быть спокоен с самим собой? Могу ли я сесть спокойно и пережить покой? Просто дышать. Ничего не делать, кроме того, что глубоко дышать и давать всему быть: давать быть самому себе, давать быть другим, миру. ПРОСТО БЫТЬ. Давая всему быть.

Я здесь, я дышу, я в моем теле, я со своими чувствами, и, чем дольше я сижу, тем больше я могу чувствовать, как возникает спокойствие. Я становлюсь очень безмятежным и чувствую глубокое спокойствие. Может, я должен немного отвлечься, потому что это так необычно. Но это шанс, который у нас есть сейчас, потому что у нас больше времени для этого. Возможно, я не смогу делать этого дома, потому что дети так шумят и окружают мня. Тогда я сделаю это перед тем, как пойти спать или утром. Либо я пойду в другую комнату, или, может быть, выйду из дома – в место, где я могу стоять. Я даже не должен сидеть.

И постарайтесь осознанно ничего не делать. ПРОСТО ДАВАТЬ БЫТЬ. Давать – это активность. Затем, если у меня не выходит это сделать… это, конечно, связано с тем, что у нас могут быть специфические проблемы, с которыми мы обычно не сталкиваемся, потому что мы заняты самыми разными вещами. Но сейчас, без этих отвлекающих дел, мы можем увидеть, что там во мне есть что-то, что не совсем спокойно – что нуждается в большей заботе. Поэтому нынешнее время, время кризиса, также приносит нам проблемы, которых обычно у нас нет, но которые подсознательно присутствуют.

Второй вопрос: Я себе нравлюсь? Каковы мои отношения с самим собой? Чувствую ли я, что они хорошие, чтобы жить со мной? Являюсь ли я тем, с кем бы я вступил в брак, потому что я такой любимый, родной и добрый с самим собой? Добр ли я к себе? Если нет – почему? Может быть, из-за того что я не пережил этого в достаточной степени от других? Сейчас пора постараться начать делать это для себя.

Нравится ли мне моя жизнь? Люблю ли я жить?
Что мне не нравится в самом себе? Что делает мои отношения с собой трудными и почему?

Мы вновь можем пережить, что в такие времена могут заявить о себе проблемы и не переработанные переживания, потому что сейчас мы больше имеем дело с внутренним миром, чем обычно.

Поэтому кризисные времена могут разбудить проблемы, которые мы в обычном состоянии е ощущаем. Но это шанс столкнуться с ними и поговорить с другими людьми: в семье, с друзьями, или, может быть, с психологом. Онлайн психотерапия доступна во всех странах.

Третий вопрос: За что я ценю самого себя? Что придает ценность мне как Person? Нахожусь ли я в хорошем резонансе с самим собой? Есть ли у меня чувство, что я в мире с самим собой? Или в глубине я чувствую себя виноватым, в долгу перед собой или другими людьми, которые не позволяли мне быть в хорошем резонансе с собой? Возможно, мне нужно кого-то простить, чтобы я мог восстановить мир в своей душе или раскаяться в том, что я сделал? И принести извинения? Так, чтобы я был в хорошем резонансе с самим собой. Чтобы я мог ценить себя. Во времена кризиса – что не интегрировано? Что неприемлемо? Что у меня нехорошо с самим собой, что я не могу ценить и уважать себя? Эти вещи становятся более «вирулентными» во времена вируса. Но вновь напоминаю, что это шанс разобраться с ними окончательно – обсудить это, поговорить с другими; это шанс продвинуть их, подтолкнуть их эволюционирование, чтобы что-то развилось вместе с ними.

И четвертое измерение – для чего я жил сегодня? Что является тем хорошим, ради чего я прожил это утро, этот полдень, послеобеденное время, этот вечер? Этот час – для чего он хорош? (Чтобы вступить в обхождение со смысловыми вопросами в конкретной ситуации).
У меня могут быть сомнения по поводу большого смысла, но я всегда могу найти смысл в конкретной ситуации. ВСЕГДА можно найти. Может быть, я его не вижу, но принципиально можно найти смысл в конкретной ситуации.
Что было смыслом вчера? Ради чего я жил вчера и ради чего я хочу жить завтра? Хочу ли я жить так, как я живу? Эта ситуация сейчас по-настоящему запрашивающая мой стиль жизнь, мой образ жизни.
Могу ли я жить? Могу ли я продолжать жить таким образом, как я живу? Является ли то, ради чего я жил вчера, по-прежнему ценным на сегодня? По-прежнему находится в хорошем резонансе со мной?

Это некоторые вопросы, которые не слышны в деловой жизни, но они присутствуют. И во времена кризиса они могут стать проблематичными. Все эти четыре измерения могут сейчас стать проблемными и мы можем предотвратить эти проблемы с помощью конфронтации с самим собой в таких вопросах. И когда мы обнаружим что-нибудь, что не происходит в хорошем резонансе с самим собой, мы можем обсудить это в диалоге. Разговор с другими людьми, которые слушают нас, проявляют эмпатию и серьезны по отношению к нам - это очень хорошая помощь. И сейчас как раз то время, когда у большинства людей есть на это время, на такой долгий диалог.

Это величайшее преимущество настоящего момента. Многие люди перезваниваются, разговаривают друг с другом. Я также это переживаю, и у меня также больше времени для людей. Так используйте же его! Это тот капитал, которым мы сейчас располагаем. Пожалуй, это не материальный капитал, занимающий видное место – это духовный капитал, капитал отношений: как с другими людьми, так и с самим собой. Я желаю вам хорошего обхождения с этим временем, которое в некоторых аспектах является сложным, а в некоторых – такое великолепное приглашение приблизиться к жизни, как она есть. Берегите себя и займитесь этим!

«Присутствует много видов незащищенности, с которыми мы должны обходиться», — отмечает он, обращая внимание на материальные последствия пандемии для многих людей. «Нет дохода, нет занятости, нет работы, нет бизнеса — мир не функционирует должным образом. И с отсутствием такого базиса трудно добиться чувства защищенности и ощущения, что можно выжить». Еще один не менее серьезный аспект незащищенности — постоянная опасность быть зараженным и заразить других.

-----------------------------------------------------------------------

Ответы Альфрида Лэнгле на экзистенциальные вопросы

«И, конечно, имеет место беззащитность перед будущим», — отмечает Лэнгле. — Что случится после всего этого? Что произойдет в течение этой приостановки [привычной жизни]? Мы точно переживаем то, о чем говорят экзистенциальные философы: «Человеческое бытие означает быть беззащитным перед миром»».

Как же бороться с этим? Лэнгле рекомендует задавать себе несколько вопросов.

Если имеет место тревога, что вы можете заболеть, или у вас не будет достаточно денег, чтобы заплатить за квартиру или купить продукты, тогда, прежде всего, спросите себя:

1. Насколько это реалистично? 

Что я могу сделать, чтобы предотвратить это?

Возможно в этот момент вы признаете: «Это больше чувство, чем реальное положение вещей». Тогда вновь спросите себя: 

«Сколько дней я точно смогу прожить? 

Насколько это реально рискованно — заразиться?». И так по поводу всего, из-за чего возникает тревога. 

Затем подумайте о будущем:

2. Каковы будут реальные последствия? Что будет дальше, если я заражусь?

В 80% случаев — реально ничего не случится. От 30 до 40% инфицированных даже не отдают себе отчета, что они заражены. Поэтому спросим себя вновь: «Что может случиться? Мог бы я попасть в больницу?» Да, это может произойти. Одно из последствий — по-настоящему серьезное заболевание с затруднениями дыхания. Вы должны будете поехать в больницу. 

И тогда вновь спросите себя:

3. Если это случится, что я буду делать?

Если вы реально заразитесь, вам понадобится определенный уровень медицинской помощи. Вы будете нуждаться в госпитализации. Что вы сделаете? Как организуете это? 

Скажите себе:  

«Я буду делать то, что я могу. Я обещаю себе сделать всё, что могу. Я не оставлю себя в одиночестве. Я буду стоять за себя до конца. А то, что произойдёт  —  я могу только принять…»