23.10.20 Урок для Насти. ПРИЧАСТИЕ
Упр. 90
Спишите, расставляя пропущенные запятые, обозначая причастные обороты. • Назовите виды орфограмм на месте пропусков и скобок. Обозначьте часть слова, в которой находится орфограмма.
1. В начале пятидесятых годов в Новгород.. учёные нашли берест..ные грамоты** написанные без единой капли чернил.
2. Буквы на берёсте проц..рапаны тщательно заострённым писалом.
3. Новгородцы в древност.. буквально ногами ходили по грамотам брошенн..м на землю. 4. От брошенного в грязь совреме(н, нн)ого бумажного письма уже спустя (не)большое время (не)остане(т, ть)ся даже следа, а проц..рапанное берест..ное письмо в благопр..ятных условиях даже в грязи пролежит многие столетия.
Решение
- В начале пятидесятых годов в Новгороде (2− скл., пр. п.) учёные нашли берестяные (суфф. −ян) грамоты, |написанные без единой капли чернил|.
- Буквы на берёсте процарапаны (словар.) |тщательно заострённым писалом|.
- Новгородцы в древности (3−е скл., пр. п.) буквально ногами ходили по грамотам, |брошенным (каким?) на землю.|
- От |брошенного в грязь| современного бумажного письма уже спустя небольшое (=короткое) время не останется (не с глаг., что сделает?) даже следа, а процарапанное (словар.) берестяное (суфф. −ян) письмо в благоприятных (словар.) условиях даже в грязи пролежит многие столетия.
Грамоты − письмо.
Писало − В древней Руси так называли орудие письма.
I. Чернил − сущ., капли (чего?) чернил.
II. Н. ф. − чернила, нариц., неодуш., мн. ч., род. п.
III. Капли (чего?) чернил.
Упр.91
Упр.92 СЛОВЕСНЫЙ ПОРТРЕТ. В,И, ХАБАРОВ.
Биография
Хабаров В. И. родился 4 августа 1944 года в с. Заворонежское. Мама Валеры — Зинаида Дмитриевна — медицинский работник. В годы войны ушла на фронт фельдшером. Осталась жива, но потеряла мужа, отца Валеры. Воспитанием мальчишки занимались его бабушка и дедушка. Пытаясь приобщить его к творческой деятельности, обнаружили невероятные способности к рисованию.
С самых малых лет мальчик проявил тягу к рисованию. Когда Валера подрос, его приняли в кружок рисования г. Мичуринска, где на его творческие способности обратил внимание руководитель кружка, а впоследствии основатель и первый директор Мичуринской детской художественной школы им. Герасимова, Аркадий Платицин. Он и уговорил его маму и родственников отправить 14-летнего парня в Рязанское художественное училище.
Хабаров уходит в армию на Сахалине, и по окончании службы в 1967 году поступает в другое высшее учебное заведение — институт им. В. И. Сурикова. 3 года Валера обучался станковой живописи. Его наставником стал Е.А. Кибрик. Именно он говорил: «Этот художник работает в духе мастеров эпохи раннего Возрождения».
Окончив институт в 1973 году, Хабаров отправляется на стажировку при Академии художеств. Создавая свои первые произведения, художник использует темперу и левкас. Завершив образовательную деятельность и успешно защитив дипломную работу, Хабаров стал активно рисовать портреты.
Наверное самой значительной и значимой работой в его жизни стал «Портрет девочки в кресле» (1970). Девочку звали Мила Холдевич. Однако не только эта картина и сейчас привлекает многих коллекционеров, желающих получить в свои коллекции оригинальные картины того времени, но и многие другие его произведения: «Антиквары», «Портрет Шатова К., главного хранителя музея Бородино», «Портрет шахматиста Карпова», «Портрет А.К. Гурьянова» (2006).
Сложным этапом в творческой деятельности художника было написание икон для Ильинской церкви г. Мичуринска.
Принимал участие в международных выставках в США, Германии и Франции.
Проживает в Москве.
Подробнее: http://cyclowiki.org/wiki/%D0%92%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B9_%D0%98%D0%BE%D1%81%D0%B8%D1%84%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87_%D0%A5%D0%B0%D0%B1%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2
https://uchim.org/sochineniya/sochinenie-po-kartine-xabarova-portret-mily
В.И.Хабаров. Портрет Милы.
Картина Хабарова «Портрет Милы» описание
Валерий Иосифович Хабаров — известный русский художник. Родился 4 августа 1944 года в с. Заворонежское. В живописи Валерия Хабарова много картин, которые считаются известными, например, такие как «Антиквары», «Портрет Шатова К., главного хранителя музея Бородино», «Портрет шахматиста Карпова», «Портрет А.К. Гурьянова», «Портрет В. И. Кушиловой и С. А. Гонозовой», «Портрет мальчика», «Натюрморт с вербой» и так далее, однако самой известной его работой стала картина «Портрет Милы».
Полное название картины «Портрет девочки в кресле», однако известна она больше под названием «Портрет Милы», так как девочку в кресле звали Мила Холдевич. Картина написана в 1974 году.
Картина сразу бросается в глаза своей уютной атмосферой. Уют дома художник подчеркнул тёплыми цветами, а также обстановкой и позой девочки. Все детали картины очень гармоничны и наполнены душевным покоем. В центре сюжета картины — девочка с русыми волосами. Девочка сидит в кресле, поджав ноги, и читает книгу. Увлечённость книгой, домашние тапочки, светильник на заднем плане — всё это создаёт особую атмосферу, в которой присутствует не только увлечённость девочки интересной книгой, но и домашнее спокойствие. В правом нижнем углу мы можем увидеть брошенные коньки, которые красноречиво, одним своим видом, рассказывают нам предысторию картины. Судя по конькам, которые брошены на полу, девочка совсем недавно возвратилась с катка. Эта деталь заставляет зрителя посочувствовать знакомую многим ситуацию, когда после долгой зимней прогулки вдруг оказываешься в родном доме, когда на смену морозу приходит домашнее тепло, и всё в мире становится простым и понятным.
Упр.95
Структурными средствами связи предложений в тексте являются местоимения, лексические повторы, синонимические замены, союзы, синтаксический параллелизм и другие части речи, которые указывают на предметы. явления, живые существа, но не называет их.
Чем примечательна внешность юноши? • Выпишите предложения с причастиями и обозначьте причастия как члены предложения. • Укажите средства связи первого предложения со вторым и второго с третьим.
Спавший в углу долговязый парень лет семнадцати проснулся и сел по−турецки, тараща на меня глаза. Парень был огненно, немыслимо ярко−рыж и так конопат, как мне ни разу не доводилось видеть. Он был усеян веснушками разных видов и мастей: по золотистому фону размытых в сплошное поле конопушек была пущена мелкая россыпь тёмных точек, как будто его спрыснули дёгтем сквозь частое сито. За этой пёстрядью не было видно черт его лица. Лишь потом я обнаружил, что у него прямой, с лёгкой горбинкой нос, высокий лоб с двумя буграми, бутылочного цвета глаза с рыжеватым отливом, который им придавали пушистые рыжие ресницы. Я просто ослеп, будто взглянул на солнце. (По Ю. Нагибину)
Решение
Предложения с причастиями: Спавший в углу долговязый парень лет семнадцати проснулся и сел по−турецки, тараща на меня глаза. Он был усеян веснушками разных видов и мастей: по золотистому фону размытых в сплошное поле конопушек была пущена мелкая россыпь тёмных точек, как будто его спрыснули дёгтем сквозь частое сито.
Деготь — тёмный смолистый жидкий продукт, получаемый путём сухой перегонки дерева, торфа или каменного угля.
Средства связи первого предложения со вторым: повторение слова «парень»; и второго с третьим: однокоренные слова «конопат» − «конопушек», текстовые синонимы «парень» − «он».
Ю.Нагибин
Из рассказа " Трубка"
Трубка
Моем детском коляской была цыганская кибитка, все мое раннее детство прошло на колесах. Когда я вспоминаю ту далекую пору, то раньше всего в памяти возникает не пейзаж, не лица близких мне людей, не голос и руки матери, а ощущение непрестанного, дремотно-однообразного движения. Стоит мне закрыть глаза, и ощущение его достигает необычайной силы и глубины. Всем своим существом чувствую я истомно-тряское движение кибитки, жесткие толчки на рытвинах и ухабах, дурманную болтанку, когда колесо западает в колдобину.
В непрестанном движении виделся мне и окружающий мир. Дорога струилась из-под колес, увлекая за собой обочину и придорожные кусты, в обгон нас бежали перелески, рощи и хлеба, а вокруг без устали кружился тонкий синий ободок, смыкающий небо и землю.
Мне было восемь лет, когда деревья, дома, поля, кусты — все замерло в прочном покое. Тяжелая болезнь матери заставила нас покинуть табор и поселиться в деревушке Богданово бывшей Воронежской губернии, у рыжего Михаилы, нашего дальнего родственника.
Влюбленный в кузнечное дело, Михайло был одним из немногих оседлых цыган. При кузне, низеньком прокопченном здании с дверью, висевшей на одной петле, с трухлявой крышей, увенчанной обрезанной самоварной трубой, то и дело швырявшей в небо пригоршни искр, находилась столь же ветхая пристройка. От ударов могучего молота Михаилы и без того хилый флигелек расшатался, в нем все скрипело: двери, окна, стены, полы. Каждый шаг по горнице сопровождался перезвоном посуды, а когда сам Михайло, огромный и грузный, переступал порог, все столы и лавки подпрыгивали и долго не затихающая музыка наполняла дом.
Жить в этом певучем, испачканном сажей доме было тесно, но весело. Мать вскоре поправилась и с удовольствием занялась новым для нее делом — домашним хозяйствованием. Михайло ковал, отчим лудил котлы, при этом оба пели раздольные и жалобные песни нашего племени.
Так жили мы до лета 1919 года, когда казачий отряд генерала Мамонтова спалил нашу деревушку. Впрочем, тогда я не знал, кто и зачем это сделал. Деревня лежала под нами, в низине, и однажды поутру я обнаружил взамен соломенных и тесовых крыш — черные, обуглившиеся стропила, исходившие витыми, тонкими дымками.
Тогда-то и прозвучало в нашем доме забытое мною слово «линять». В этом слове — скрытая тоска цыган по быстрому движению. Для изумленных быстротой железнодорожного сообщения цыган «линия» стала символом движения. Произнося это слово, цыгане как бы приравнивали медлительный ход своих кибиток к волшебному лёту поезда.
Узнав, что мы собираемся «линять», Михайло взвалил на одно плечо свой двухпудовый молот, на другое — мехи и подался в окрестные просторы: искать работу по кузнечному делу.
Но мы не скоро снялись с места. Как выяснилось позже, мы ждали табор Амельки, который, по слухам, должен был пройти в наших местах. С этим табором кочевала моя бабушка.
Однажды ночью меня разбудили. Мать сама натянула мне на ноги башмаки и вывела во двор. Спросонья я ничего не мог понять. Все пространство вокруг кузни было загромождено крытыми холстиной фургонами, казавшимися в ночи громадными. Между ними сновали люди с клочками горящей пакли в руках. В рваном красноватом свете мелькали какие-то волшебные лица: крючковатые носы, до синевы смуглая кожа, дегтярной черноты кудлатые бороды. За год, прожитый нами у Михаилы, я отвык от вида моих кочующих соплеменников, от их гортанно-сдавленных голосов, длинных жестов мужчин и беспокойных, дробных движений женщин. Люди занимались самым обычным делом, каким полагается заниматься на привале: распрягали лошадей, задавали им корм, осматривали колеса, подмазывали оси, чинили порванную упряжь, но их простые движения казались мне таинственно-грозными. К тому же во всей этой кутерьме я потерял родителей.
В горле моем закипали слезы, я уже открыл рот, чтоб издать тот единственный клич, который способен был вернуть мне мать даже с другого конца света, когда что-то мягкое и теплое объяло меня, накрыло, словно периной, и голос незнаемой нежности произнес:
— Внучек мой, деточка моя!
Всем существом ощутив покой и доверие, я прижался к большому теплому телу бабушки.
А затем я вновь наполнился шумом, скрипом, мелкой дрожью движения: мы тронулись в путь, и годичное житье на прочной земле показалось коротким обманчивым сном.
Утром я разглядел свою бабушку. У нее было смуглое, гладкое, словно глазурью облитое лицо, глаза вишенками, белые волосы, перечеркнутые угольно-черной прядью. Но и седые волосы ее не старили, лишь по мочкам ушей можно было догадаться, что бабушке очень много лет. Мочки были дряблые, растянутые серьгами, а дырки для серег похожи на разрез ножом.
Кроме нашей семьи и бабушки, в кибитке помещались золовка матери с годовалым младенцем, ее муж, правивший лошадьми, — за все дни пути я видел лишь острые бугры его лопаток под розовой ситцевой рубашкой, — и младший брат матери Петя.
Петя — подросток лет пятнадцати, большерукий и большеногий, с телом взрослого мужчины и простодушным курносым лицом.
Обнаружив мое присутствие в кибитке, он подполз ко мне и спросил, умею ли я курить.
— Нет, — сказал я.
— А часы у тебя есть?
Я снова ответил отрицательно.
— А еще цыган! — презрительно усмехнулся Петя.
— А у тебя есть часы? — спросил в свою очередь я.
— Какие, с цепочкой?
— Ага.
— Нет, с цепочкой нету, — со вздохом признался Петя.
— А без цепочки?
— И без цепочки нету, — ответил он так грустно, что у меня пропала охота над ним смеяться.
Но Петя не оценил моего великодушия, он насупился и больше не заводил со мной разговоров. Меня это нисколько не огорчало. Бабушка требовала, чтоб я называл его «дядей», а мне было противно величать дядей мальчишку.
Наш табор состоял из цыган-котельщиков. По роду своих занятий все цыгане делились на три большие группы. Цыгане-барышники занимались куплей и продажей лошадей, они перегоняли целые табуны из одной губернии в другую и наживали большие деньги. Это «барвалэ», цыгане-богачи. Полную противоположность им являли «злыдари», занимавшиеся попрошайничеством, воровством, обманом, а также «привораживанием». Какой-нибудь вдовушке нужно расположить к себе, «зачаровать» молодого парня, — по этой части среди моих соплеменников было немало тонких специалистов. Наконец, третью группу составляли цыгане-ремесленники, или «котельщики». Они лудили котлы, мастерили рогачи, чернили чугуны, сшивали сковороды.
Думаю, что в дороге наши котельщики не брезгали и другими способами разживы. Верно, не одного доброго молодца приворожили мы к чернобровой вдовушке, не на одну навели и свели хворь, не один обчистили огород, не одну обтрясли вишню. Грех искупался тяготами пути.
Мы двигались по разоренной земле, мимо спаленных сел и деревень, мимо порушенных фабрик и заводов. Мы проезжали большие станции, где в тупиках длинные составы на разные голоса выпрашивали себе дорогу.
Мы двигались пустынной, запорошенной угольной пылью землей, где конусообразные отвалы пустой породы черными треугольниками врезались в зеркальную гладь неба, где ржавые механизмы над стволами затопленных шахт служили пристанищем для галок и ворон.
Мы обгоняли невесть куда бредущих обездоленных людей; люди шли, падали и умирали на дорогах. Не соприкасаясь с чужой бедой, безучастные ко всему, кроме нашей путевой судьбы, двигались мы на юг.
Кругом гремели бои гражданской войны, но мы ни разу не натолкнулись на воинские части: очевидно, Амелька знал, как вести табор. Лишь однажды, задержав нас у переезда, медленно прошел на запад невиданный поезд — стальной дом на колесах, ощерившийся стволами пушек. На бронированной площадке стояли люди в гражданской одежде, подпоясанные ремнями. Я отчетливо видел их усталые суровые лица и жилистые руки, сжимавшие винтовки.
Я во все глаза смотрел на этот диковинный поезд и вдруг испугался. Страх убил во мне любопытство. Я уткнулся в подол бабушкиной юбки и не поднимал головы до тех пор, пока тяжкое дыхание стального поезда не замерло вдали…
Скука, которой я томился во все дни кочевья, словно кислотой, выжгла в моей памяти подробности этого долгого пути. Все становится удивительно ясным и отчетливым лишь с того момента, когда колеса кибиток стали вязнуть в песках бывшей Таврической губернии.
Помню, я выглянул из повозки и обомлел. С белесого неба светило жаркое солнце бабьего лета, зажигая многоцветные заусеницы на стволах сосен, а по земле стелилось снежное одеяло. Я спрыгнул на землю и по щиколотку ушел в горячий, сухой снег, отливавший бледно-лиловыми и нежно-золотистыми чешуйками. Я кинулся к бабушке:
— Бабушка, снег!..
— Нет, милый, это не снег, это солончаки, соль с песком, — ответила бабушка.
Я не поверил. Соль покупают в лавках, и какой дурак станет расшвыривать по земле добро, стоившее денег! Конечно, это был снег, но только не зимний, а летний, и мне очень хотелось увидеть, как он сыплется с неба.
https://www.litmir.me/br/?b=259950&p=9 -читай продолжение...
