5.09.18
Фарид Закария – автор книги Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами – популярный политический аналитик, американский мусульманин родом из Индии, редактор еженедельника «Newsweek International», экс-заместитель редактора «Foreign Affairs».
Книга Закарии, вышедшая в 2003 году стала ярким и обсуждаемым событием в политологическом мире. Почему же она вызвала такой резонанс и обсуждается до сих пор?
Автор развеивает в своей книге классический миф о том, что демократия тождественна свободе.
1. Странам развивающегося мира не нужна немедленная демократизация в традиционном смысле этого слова. При это подчеркивается, что сегодня в автократические режимы, с соблюдением строгих законов, открывают больше возможностей перед народами, нежели «нелиберальные демократии».
2. Желание США в распространении демократии везде и всюду чревато вырождением этой самой демократии в самой Америке в «нелиберальную демократию». Ф. Закария предостерегает: ХХ век был веком создания безопасности во всем мире и установления демократии, теперь же главная задача – сделать демократию менее опасной для самого мира.
Фарид Закария. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. М.:Ладомир, 2004.
Рецензию подготовила Милевич Екатерина студентка 4 курса, направления "политология" факультета истории, политологии и права МГОУ.
Фарид Закария. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. 2004
Фарид Закария. «Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами» (Москва, научно-издательский центр «Ладомир», 2004)
Книгу американского политолога Фарида Закарии «Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами» можно было бы назвать настоящим панегириком классическому конституционному либерализму. В ней автор пытается развеять один из величайших мифов нашего времени — миф о тождестве свободы и демократии.
Книгу американского политолога Фарида Закарии «Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами» можно было бы назвать настоящим панегириком классическому конституционному либерализму. В ней автор пытается развеять один из величайших мифов нашего времени — миф о тождестве свободы и демократии. Закария — редактор журнала «Ньюсуик интернэшнл», в прошлом заместитель редактора «Форин афферс». Он американский интеллектуал-мусульманин индийского происхождения.
Для того чтобы заниматься современной международной политикой, пожалуй, лучшего сочетания не придумаешь. Стиль его книги, естественно, очень публицистический, и она скорее напоминает сборник статей, объединённых общей идеей, чем цельную монографию.
Основная мысль Ф. Закарии состоит в том, что на Западе люди делают всё меньше различий между такими понятиями, как демократия и либерализм, либерализм и свобода, свобода и справедливое политическое устройство. Закария отмечает, что демократия может быть и нелиберальной, что она нередко служит укреплению власти авторитарных правителей и вполне может препятствовать «прогрессу свободы». Ярким тому подтверждением является история большинства африканских стран, в которых демократические преобразования обернулись неэффективным управлением и привели к власти откровенно диктаторские режимы. Закария убеждён, что «демократия попросту нежизнеспособна в обстановке яростно отстаиваемых этнических предпочтений», то есть там, где большинство и меньшинство, по сути, известны заранее и не подвержены существенной динамике.
Как отмечал в одной из своих комических новелл Ивлин Во, самая прекрасная идея хороша «лишь до определённого предела». И идея демократии в данном случае не является исключением. Избыток демократии, по мнению Закарии, такая же, если не большая, угроза свободам, как её иллюзорность. «Результатом демократизации демократии в Соединённых Штатах, — утверждает автор, — стал серьёзный дисбаланс в американской политической системе: теперь в ней больше демократии, но меньше свободы».
Действительно, этот процесс, который начался в 60-е годы прошлого века, привёл к безраздельному господству общественного мнения и различных групп интересов. Доведение демократической идеи до абсурда Закария демонстрирует на примере Калифорнии, где начиная с 1990-х годов многие важнейшие решения стали приниматься посредством референдумов, то есть методами прямой демократии, что привело к снижению эффективности демократической системы и даже её дискредитации. Другой характерный пример — это Конгресс, который вынужден принимать законы и поправки к ним в условиях жёсткого давления со стороны лоббистских группировок. Закария замечает: «Во времена, когда короли правили путём издания указов, политика не отличалась совершенством. Ситуация ничуть не лучше, когда тем же занимается народ».
Автор проводит различие между конституционным либерализмом, который предусматривает ограничение власти, и демократией, напротив подразумевающей её накопление и реализацию. Он отмечает, что многие либералы XVIII и XIX веков считали демократию силой, способной подорвать свободу. В своей книге Закария призывает к восстановлению и укреплению механизмов «делегированной демократии», наделяющей избранных народом политических деятелей определённым иммунитетом от капризов изменчивого общественного мнения и воздействия групп интересов. Идеальной формой организации общества и власти Закария называет республику, которая может создать «разумный баланс между эффективным управлением и демократическим контролем».
Достаточно любопытно, что в своих представлениях о различных типах политического устройства американский журналист практически полностью совпадает с Аристотелем. Он утверждает, что оптимальной формой политического устройства является полития (или, выражаясь более современным языком, республика) и что она естественным образом выросла из аристократической системы; демократия представляет собой не альтернативу республики, а лишь её дополнение; бесконечная «демократизация демократии» приводит к охлократии и в конечном итоге к тирании.
Чтобы избежать такого сценария в современных западных странах, Закария призывает задуматься о роли элит в политической жизни. Он убеждён, что противостоять охлократии может лишь та элита, «мудрость которой помогает наилучшим образом разглядеть интересы страны, а патриотизм и приверженность справедливости не приносятся в жертву временным или каким-либо частным соображениям». Когда-то Эдмунд Берк поучал своих избирателей: «Ваш представитель предаст ваши же интересы, а не послужит им, если пожертвует своим суждением ради вашей точки зрения». Пожалуй, эти слова наиболее точно характеризуют представления Закарии о роли элит в представительной демократии. Во многом его идеалом является англо-американская элита, которая вплоть до середины XX века обеспечивала высокую эффективность и устойчивость демократической системы Соединённых Штатов. Конечно, он не отрицает, что политикам той эпохи был свойственен «надменный патернализм, возникший из чувства культурного превосходства». Тем не менее автор убежден, что «они были носителями определённых идеалов — честной игры, порядочности, свободы и протестантского понимания своей миссии, — которые помогали устанавливать нормы для всего общества».
Однако нельзя не признать, что прежняя идея элитарности на данный момент воспринимается на Западе как анахронизм. Конечно, это не означает, что элиты более не существует. Просто, как пишет Закария, теперь «политику проводят теневые элиты». Как правило, они не осознают своего элитного статуса, а иногда и намеренно отрицают его. В большинстве своём это меритократия. По сравнению с прежней элитой нынешняя куда более динамична, но в то же время и неустойчива. По мнению Закарии, «она ни перед кем не несёт ответственности, не отзывчива на чужие нужды и часто вообще не озабочена общественными интересами». Представители современной западной элиты не тратят силы на то, чтобы убедить общество в своей правоте.
Им легче подладиться под настроения толпы. Однако, как утверждает Закария, незаметно для себя «они перенимают не только её способ мышления, но и меру её невежества».
С изменением роли элит меняется и природа политических партий. На смену старым партийным бонзам пришли профессиональные активисты, которые в отличие от своих предшественников не считаются с мнением рядовых членов партии. «Теперь, — пишет Закария, — партия не более чем инструмент для сбора средств в пользу телегеничного кандидата». «И это только начало, — предупреждает автор. — По мере того как политические партии будут деградировать дальше, богатство и известность станут привычными средствами для избрания на высшие посты».
Сравнивая англосаксонскую и континентально-европейскую систему, Закария приходит к выводу, что излишний этатизм последней обусловлен тем, что «никакой «кодекс чести» не может стать надёжной защитой от искушений демократии». Государству, по мнению автора, необходимы политические институты, независимые от капризов и сиюминутных настроений избирателя, такие как суд или центральный банк. Подобную же роль выполняют и некоторые наднациональные институты, например Европейская комиссия или ВТО.
Если на Западе либерализму угрожает избыток демократии, то в развивающихся странах, по мнению Закарии, опасность представляет её иллюзорный характер. В разных частях света режимы, избранные демократическим путём (причём многие из них переизбраны повторно или подтвердили свою легитимность в ходе общенародных референдумов), игнорируют конституционные ограничения своей власти и лишают граждан фундаментальных прав. Такие режимы, в которых перемешаны выборность и авторитаризм, Закария называет «нелиберальными демократиями». Они, как утверждает автор, «не отличаются политической или экономической эффективностью, так как правящие элиты складываются в них не по меритократическому принципу».
Основой «нелиберальной демократии» служит либо популизм, либо жёсткий контроль над политической жизнью.
Как то, так и другое оказывается возможным благодаря отсутствию обеспеченного и самостоятельного «среднего класса», что позволяет Закарии сделать вывод о том, что нелиберальная демократия, как правило, становится следствием преждевременной демократизации. Выбор, который, по мнению американского политолога, должны сделать для себя развивающиеся страны, — это выбор между нелиберальной демократией и либеральной автократией. Причём либеральная автократия оказывается, как ни странно, более эффективным путём становления либеральной демократии.
«На протяжении последних 50 лет, — отмечает Закария, — практически все «истории успеха» в развивающемся мире происходили при либеральных авторитарных режимах, будь то на Тайване, в Южной Корее, Сингапуре, Чили или даже в Китае».
Рассуждая о причинах становления нелиберальной демократии, Закария не пытается искать их в культуре того или иного народа («…культуры неоднородны, — пишет он, — каждый найдёт в них то, что ищет»), не ищет он объяснений и в авторитарных наклонностях отдельных правителей. Фундаментом нелиберальных демократий он считает структуру экономики соответствующих стран, как правило, основанную на сырьевом секторе. «Правительствам стран, располагающих изобильными ресурсами недр, — утверждает Закария, — богатство достается слишком легко; они распоряжаются им как бы по доверенности. Они жируют, получая доход от продажи минерального сырья или нефти; им не приходится решать куда более сложную задачу создания рамочного законодательства и институтов, способствующих процветанию нации».
Лёгкие деньги, по мнению автора, подразумевают отсутствие стимула к экономической или политической модернизации. Они «избавляют государство от необходимости облагать своих граждан налогами и в обмен обеспечивать их чем-то в виде политической отчётности».
Закария называет страны, живущие на нефтяной игле, «государствами-паразитами». Конечно, в первую очередь, речь идёт о государствах Ближнего Востока. «Ещё в середине XX века, — отмечает автор, — Бейрут, Дамаск, Каир и Багдад были более развиты в культурном и коммерческом отношениях, отличались большей прогрессивностью, нежели большинство азиатских и африканских столиц». Однако режимы, которые казались тогда многообещающими, ныне предстают «поношенными клептократиями, крайне непопулярными и совершенно нелегитимными». Причём вероятной альтернативой существующим режимам на данный момент может стать не демократия по Джефферсону, а теократия в духе «Талибана». Терроризм, как считает Закария, не следует воспринимать как вызов исламского мира. Он убеждён, что лишь арабские страны Ближнего Востока несут ответственность за развязывание войны с Западом.
Автор отвергает тезис о том, что источником террора является нищета, заявляя, что в этом случае «Аль-Каида» пополняла бы свои ряды выходцами из Тропической Африки или Южной Азии, а не с Ближнего Востока.
Для того чтобы арабские страны встали на путь либерализации, Закария предлагает создать прецедент преуспевающего государства на Ближнем Востоке.
В Восточной Азии экономический успех Японии подал убедительный пример, за которым следили и за которым последовали другие страны региона. Ближнему Востоку необходима хотя бы одна собственная история подобного успеха. Кандидатами на роль успешного государства Закария называет Египет, который, по его мнению, является интеллектуальным центром арабского мира, и, разумеется, Ирак. Закария критикует неоконсервативный проект демократизации Ирака, обвиняя администрацию Буша в идеологизации внешней политики.
Он настаивает на том, что выборы в стране должны проводиться уже после того, как начнут функционировать гражданские институты, суды, политические партии и экономика. А это означает, что американцы в Ираке надолго, и им следует привыкнуть к мысли, что «это государство превратилось в 51-й штат». «Ирак, — заявляет Закария, — вполне мог бы стать первой крупной арабской страной, объединяющей арабскую культуру с хозяйственным динамизмом, религиозной терпимостью, либеральной политикой и современным взглядом на мир».
Несложно догадаться, какова роль России в стройной схеме Фарида Закарии. Вполне естественно, что она оказывается среди нелиберальных демократий и «государств-паразитов». «Возможно, — пишет Закария, — здесь сформируется нечто подобное режимам, преобладавшим в Латинской Америке в 1960-1970-е годы: квазикапиталистическим и основанным на альянсе нескольких правящих элит. В Латинской Америке такого рода смычка сложилась между крупным бизнесом и военными; в России речь идёт об альянсе между олигархами и прежней коммунистической элитой».
Закария признаёт, что выстраивать режим нелиберальной демократии начал ещё Ельцин, который «содействовал ослаблению почти всех конкурирующих ему центров власти — судов, губернаторов, законодательных органов». Путин, по мнению автора, развил главное, что унаследовал от Ельцина, — институт суперпрезиденства. Закария не забывает и о реверансах, рассуждая об уникальном характере российской культуры и высоком уровне образования российских граждан. Более того, он даже готов согласиться с тем, что «Россия в значительной мере является частью западного мира». Однако, как бы там ни было, для Закарии она остаётся типичным примером нелиберальной демократии. «Нелиберальная демократия в России, — пишет он, — должна породить либерального автократа, а тот, возможно, когда-нибудь приведёт страну к подлинной либеральной демократии». Интересно, что в роли такого лидера он видит нынешнего президента. «Путин — хороший царь, — заявляет Закария. — Он хочет построить современную Россию.
Он верит, что России нужны порядок и эффективно функционирующее государство, чтобы либерализовать её экономику».
Из книги:
«Получается, что нелиберальная демократия хороша тем, что может случайно породить либерального автократа, а тот, возможно, когда-нибудь приведет свою страну к подлинной либеральной демократии. Это аргумент в пользу либеральных деспотов, но не демократии. К сожалению, сохраняется вероятность того, что Путин (а, скорее всего, один из его преемников) окажется злым царем и применит свою гигантскую власть в менее благородных целях. Такое уже не раз бывало в прошлом»
Подробнее на livelib.ru:
https://www.livelib.ru/work/1002257875/reviews-buduschee-svobody-neliberalnaya-demokratiya-v-ssha-i-za-ih-predelami-farid-zakariya
«Получается, что нелиберальная демократия хороша тем, что может случайно породить либерального автократа, а тот, возможно, когда-нибудь приведет свою страну к подлинной либеральной демократии. Это аргумент в пользу либеральных деспотов, но не демократии. К сожалению, сохраняется вероятность того, что Путин (а, скорее всего, один из его преемников) окажется злым царем и применит свою гигантскую власть в менее благородных целях. Такое уже не раз бывало в прошлом»
Подробнее на livelib.ru:
https://www.livelib.ru/work/1002257875/reviews-buduschee-svobody-neliberalnaya-demokratiya-v-ssha-i-za-ih-predelami-farid-zakariya
Когда затонул "Титаник", среди спасшихся пассажиров первого класса было практически 100% женщин и детей.
Среди пассажиров второго класса процент женщин и детей достигал 80%.
А среди сброда, ехавшего в третьем классе, выжившими оказались одни мужчины, то есть самые сильные. Они, отталкивая женщин и детей, заняли спасительные шлюпки.
А что мы видим у Камерона в фильме "Титаник"?
Всё наоборот! В кино именно богатые пассажиры хищно отталкивают женщин и детей на пути к шлюпкам. Просто если бы Камерон снял, как было в действительности, зритель режиссеру бы не поверил: слишком уж въелась в кровь эта формула "бедные - бедненькие и добренькие, а богатые - злые, жадные хищники".
Между тем, этологи - специалисты по инстинктивному поведению животных - отмечают: буквальные подонки, то есть обитатели дна - социальные низы стаи или племени, субдоминантные особи, стоящие на самых нижних ступеньках иерархической лестницы, в личностном отношении представляют собой самых настоящих подонков.
Они - худшие. И если зоологам путём различных обманных ухищрений удаётся сделать вчерашнего подонка доминантной особью, вожаком, кровью умывается вся стая.
Более жестокого правителя, чем вчерашний маргинал, трудно себе представить - и в животном мире, и в человеческом...
Фарид Закария. Будущее свободы.
ОДНАКО:
Юрий Кагарлицкий пишет в facebook:
В 2010 году художник Максим Кантор уже публиковал цитату из книги Никонова в «Снобе». В ответ журналист Борислав Козловский написал для «Сноба», что на самом деле произошло на «Титанике» — со ссылкой на статистику. Согласной ей, каюты первого класса находились ближе к шлюпкам, чем каюты третьего класса, а значит, у пассажиров первого класса было больше шансов спастись. На корабле спасли 97,22 процента женщин и 32,57 процента мужчин из первого класса и 46,02 процента женщин и 16,23 процента мужчин из третьего класса.
Довольно давно уже вижу в сети ссылку на вирусный рассказ следующего содержания: «Американский мыслитель Фарид Закария в своей книге “Будущее свободы” приводит удивительный пример. Когда затонул “Титаник”, среди спасшихся пассажиров первого класса было практически 100% женщин и детей. Среди пассажиров второго класса процент женщин и детей достигал 80%. А среди сброда, ехавшего в третьем классе, выжившими оказались одни мужчины, то есть самые сильные. Они, отталкивая женщин и детей, заняли спасительные шлюпки.
У Камерона же в фильме “Титаник” все наоборот! В кино именно богатые пассажиры хищно отталкивают женщин и детей на пути к шлюпкам. Закария пишет, что, если бы Камерон снял, как было в действительности, зритель ему бы просто не поверил: слишком уж въелась в мозги эта формула: “бедные — бедненькие и добренькие, а богатые — злые, жадные хищники”».
У Камерона же в фильме “Титаник” все наоборот! В кино именно богатые пассажиры хищно отталкивают женщин и детей на пути к шлюпкам. Закария пишет, что, если бы Камерон снял, как было в действительности, зритель ему бы просто не поверил: слишком уж въелась в мозги эта формула: “бедные — бедненькие и добренькие, а богатые — злые, жадные хищники”».
Не хочу обсуждать сейчас соответствие этой картинки, равно как и той версии, которая помещена ниже, исторической правде, пускай это при желании сделают более искушенные в истории авторы.
Я лишь могу констатировать, что в книге Фарида Закария сказано следующее:
Of the many differences between the blockbuster movie Titanic and history, one in particular is telling. In the movie, as the ship is sinking, the first-class passengers scramble to climb into the small number of lifeboats. Only the determination of the hardy seamen, who use guns to keep the grasping plutocrats at bay, gets the women and children into the boats. In fact, according to survivors’ accounts, the “women and children first” convention was observed with almost no exceptions among the upper classes. The statistics make this plain.
In first class, every child was saved, as were all but 5 (of 144) women, 3 of whom chose to die with their husbands.
By contrast, 70 percent of the men in first class perished.
In second class, which was also inhabited by rich professional types, 80 percent of the women were saved but 90 percent of the men drowned. The men on the first-class list of the Titanic virtually made up the Forbes 400 of the time. John Jacob Astor, reputedly the richest man in America at the time, is said to have fought his way to a boat, put his wife in it, and then, refusing to take a seat, stepped back and waved her goodbye. Benjamin Guggenheim similarly declined a seat, yielding his place to a woman, asking only that she convey a message home: “Tell my wife…I played the game out straight and to the end. No woman shall be left aboard this ship because Ben Guggenheim was a coward.” In other words, some of the most powerful men in the world adhered to an unwritten code of honor—even though it meant certain death.
The movie-makers altered the story for good reason: no one would believe it today. We have freed our upper classes of any sense of responsibility and they have happily reciprocated. In modern discourse they are just like any of us, regular folk. We behave as if society is so democratic and so dynamic that it doesn’t actually have a governing elite. But it does. The rich and the powerful will always be with us. We can only ask that they recognize that with their privileges come responsibilities. Social conventions, professional associations, moral strictures, prep schools, the gentleman’s code—all were attempts to civilize the strong. In the past, American society expected these men and women to behave themselves and in some way participate in the public life of the land.
Легко видеть, что здесь нет ничего об ужасающем (или напротив, благороднейшем) поведении пассажиров-мужчин, следовавших третьим классом, да и вывод совсем другой.
Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами
Фарид Закария – автор книги Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами – популярный политический аналитик, американский мусульманин родом из Индии, редактор еженедельника «Newsweek International», экс-заместитель редактора «Foreign Affairs».
Книга Закарии, вышедшая в 2003 году стала ярким и обсуждаемым событием в политологическом мире. Почему же она вызвала такой резонанс и обсуждается до сих пор?
Автор развеивает в своей книге классический миф о том, что демократия тождественна свободе.
Закария отмечает, что западном мире постепенно размываются различия между понятиями демократия и либерализм, свобода и либерализм. Интересны мысли автора о том, что демократия не обязательно должна быть либеральной. В качестве примера он приводит африканские страны, в которых демократия показала свою неэффективность и переросла в режимы диктатур.
Говоря об идеальной форме правления Ф.Закария сходится во взглядах с Ш.Л. Монтескье. Он считает, что это республика, которая в силах создать равновесие между управлением и демократическим контролем, и сделать это управление эффективным.
Убедителен тезисом автора о том, что в силу размытости различий между демократией и свободой, это чревато избытком демократий на западе и иллюзорностью демократий в странах развивающегося мира. Таким режимам автор дает название «нелиберальная демократия».
Закария уверен, что одних демократических процедур мало, чтобы говорить о либерализме и гражданских свободах. Читателя убеждают достойные аргументы автора: ведь действительно, есть примеры успешно развивающихся стран – Сингапур и Гонконг, которые не являются демократическими, но все требования, предъявляемые к либеральному правовому государству ими соблюдаются. Равно как и в обратной ситуации, когда, чисто формальное соблюдение принципов демократии не мешает установлению автократического режима. Закария иллюстрирует нам данный тезис примером Югославии и режимом Милошевича, чистками и гражданской войной.
Анализируя и рассматривая исторические уроки, автор приходит к выводу, лучшим решением стала бы не демократия, а республиканская система с разделением властей, системой сдержек и противовесов, с традиционным верховенством закона и защитой прав человека (но не обязательно со всеобщим избирательным правом).
Очень верным представляется мнение автора о том, что демократизация не всегда хорошо. Довольно убедительным аргументом звучит пример о демократизации арабского мира, так как сегодня победу на выборах одержат исламисты – что окажется предельно опасным.
Долгое время, десятилетия традиционные либералы утверждали что демократия сама по себе ценность, а все проблемы возникают лишь от недостаточной развитости государств. Закария в своей книге цитирует Дж. Дьюи: «Лекарство от болезней демократии – это большая демократия» и категорически с ним не согласен.
Автор убежден, что политика и устройство государства, конечно должно опираться на принципы демократии, но ни в коем случае не должно заменяться и вытесняться «нелиберальной демократией». Закария говорит, что большую часть современной истории в Европе и Северной Америке существовала не демократия, а конституционный либерализм – это и отличало их от других стран в разных частях мира.
Главную угрозу современности аналитик видит именно в некритическом отношении к демократии. Красной нитью здесь проходит мысль Гете о том, что на самом деле раб тот, кто ложно считает себя свободным. И расшифровку Закария дает здесь следующую: не все страны готовы признаться, что у них процветает демократия, но не свобода.
По мнению автора, ярким примером такого упадка свободы в рамках демократии являются именно Соединенные Штаты Америки. И Ф. Закария в своих тезисах не голословен, он приводит сильную аргументацию, подчеркивая, тот факт,
Говоря об идеальной форме правления Ф.Закария сходится во взглядах с Ш.Л. Монтескье. Он считает, что это республика, которая в силах создать равновесие между управлением и демократическим контролем, и сделать это управление эффективным.
Убедителен тезисом автора о том, что в силу размытости различий между демократией и свободой, это чревато избытком демократий на западе и иллюзорностью демократий в странах развивающегося мира. Таким режимам автор дает название «нелиберальная демократия».
Закария уверен, что одних демократических процедур мало, чтобы говорить о либерализме и гражданских свободах. Читателя убеждают достойные аргументы автора: ведь действительно, есть примеры успешно развивающихся стран – Сингапур и Гонконг, которые не являются демократическими, но все требования, предъявляемые к либеральному правовому государству ими соблюдаются. Равно как и в обратной ситуации, когда, чисто формальное соблюдение принципов демократии не мешает установлению автократического режима. Закария иллюстрирует нам данный тезис примером Югославии и режимом Милошевича, чистками и гражданской войной.
Анализируя и рассматривая исторические уроки, автор приходит к выводу, лучшим решением стала бы не демократия, а республиканская система с разделением властей, системой сдержек и противовесов, с традиционным верховенством закона и защитой прав человека (но не обязательно со всеобщим избирательным правом).
Очень верным представляется мнение автора о том, что демократизация не всегда хорошо. Довольно убедительным аргументом звучит пример о демократизации арабского мира, так как сегодня победу на выборах одержат исламисты – что окажется предельно опасным.
Долгое время, десятилетия традиционные либералы утверждали что демократия сама по себе ценность, а все проблемы возникают лишь от недостаточной развитости государств. Закария в своей книге цитирует Дж. Дьюи: «Лекарство от болезней демократии – это большая демократия» и категорически с ним не согласен.
Автор убежден, что политика и устройство государства, конечно должно опираться на принципы демократии, но ни в коем случае не должно заменяться и вытесняться «нелиберальной демократией». Закария говорит, что большую часть современной истории в Европе и Северной Америке существовала не демократия, а конституционный либерализм – это и отличало их от других стран в разных частях мира.
Главную угрозу современности аналитик видит именно в некритическом отношении к демократии. Красной нитью здесь проходит мысль Гете о том, что на самом деле раб тот, кто ложно считает себя свободным. И расшифровку Закария дает здесь следующую: не все страны готовы признаться, что у них процветает демократия, но не свобода.
По мнению автора, ярким примером такого упадка свободы в рамках демократии являются именно Соединенные Штаты Америки. И Ф. Закария в своих тезисах не голословен, он приводит сильную аргументацию, подчеркивая, тот факт,
что юристы все чаще становятся бизнесменами, а их деятельность порождает больше пренебрежение к закону, чем уважение.
Выборные чиновники утрачивают интерес ко всему, кроме своего переизбрания и гонок на выборах.
Политические партии, не имеют четкой программы и часто становятся лишь инструментом в руках лидеров.
Книга написана в публицистическом стиле, с характерными остротами и яркими иллюстрациями из истории и современности.
Особой критики в адрес Закарии не встретишь. Американские издания считают его «рассудительным, здравомыслящим, избегающим острых углов, умным и чуточку легкомысленным». Если говорить о восприятии американского аналитика российским научным сообществом – здесь так же обошлось без ярых противников. В.Иноземцев подчеркивает преемственность Закарии учений Платона и Аристотеля.
Основные выводы, к которым можно прийти после данной книги:
Книга написана в публицистическом стиле, с характерными остротами и яркими иллюстрациями из истории и современности.
Особой критики в адрес Закарии не встретишь. Американские издания считают его «рассудительным, здравомыслящим, избегающим острых углов, умным и чуточку легкомысленным». Если говорить о восприятии американского аналитика российским научным сообществом – здесь так же обошлось без ярых противников. В.Иноземцев подчеркивает преемственность Закарии учений Платона и Аристотеля.
Основные выводы, к которым можно прийти после данной книги:
1. Странам развивающегося мира не нужна немедленная демократизация в традиционном смысле этого слова. При это подчеркивается, что сегодня в автократические режимы, с соблюдением строгих законов, открывают больше возможностей перед народами, нежели «нелиберальные демократии».
2. Желание США в распространении демократии везде и всюду чревато вырождением этой самой демократии в самой Америке в «нелиберальную демократию». Ф. Закария предостерегает: ХХ век был веком создания безопасности во всем мире и установления демократии, теперь же главная задача – сделать демократию менее опасной для самого мира.
Фарид Закария. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. М.:Ладомир, 2004.
Рецензию подготовила Милевич Екатерина студентка 4 курса, направления "политология" факультета истории, политологии и права МГОУ.
Книга главного редактора американского журнала «Ньюсуик интернэшнл».Фарида Закарии стала заметным событием в мировой политологии и активно обсуждается зарубежными экспертами. Автор считает, что на Западе получили распространение искаженные и дезориентирующие представления о содержании и смысле демократии. Налицо смешение процессов демократизации и либерализации, отождествление свободных выборов и справедливого политического устройства. Однако, демократия характеризует лишь форму правления, а не глубинные черты социальной организации, и потому не является ни самоцелью, ни воплощением общественно-политического идеала. Демократическую систему правления нельзя считать абсолютным благом, она может быть и не либеральной, вести к тирании большинства или служить укреплению власти авторитарных правителей. Стратегия навязывания демократии другим странам, взятая на вооружение правительством Соединенных Штатов, ошибочна и не способна гарантировать прогресс и свободу в современном мире. Для политологов, социологов, историков, экономистов, специалистов в области международных отношений, а также широкой общественности.
Комментариев нет:
Отправить комментарий