6.11.20 ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН. А.С. ПУШКИН
XIII, XIV
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
XV
Бывало, он еще в постеле:
К нему записочки несут.
Что? Приглашенья? В самом деле,
Три дома на вечер зовут:
Там будет бал, там детский праздник.
Куда ж поскачет мой проказник?
С кого начнет он? Все равно:
Везде поспеть немудрено.
Покамест в утреннем уборе,
Надев широкий боливар,- шляпа широкополая
Онегин едет на бульвар
И там гуляет на просторе,
Пока недремлющий брегет (швейцарские часы)
Не прозвонит ему обед.
XVI
Уж темно: в санки он садится.
«Пади, пади!» — раздался крик;
Морозной пылью серебрится
Его бобровый воротник.
К Talon помчался: он уверен,
Что там уж ждет его Каверин.
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток;
Пред ним roast-beef окровавленный,
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым.
Пётр Павлович Каверин — русский военный деятель, полковник, участник заграничных походов 1813—1815 годов. Прослыл кутилой, лихим повесой ..
Страсбургский пирог — деликатесный паштет из фуа-гра с добавлением трюфелей, рябчиков и перемолотой свинины. Запекается в тесте для сохранения формы. Был изобретён нормандским поваром Жаном-Жозефом Клозом в 1782 году В пушкинские времена страсбургский пирог доставляли в Россию из Франции в ящиках со льдом, прокладывая между паштетом и тестом слой смальца или гусиного жира.
Лимбургер — мягкий сыр из пастеризованного коровьего молока, отличается резким ароматом и интенсивным вкусом. Страна происхождения — Бельгия широко распространен также в Австрии, Голландии и Германии. Цвет — нежно-сливочный, корочка съедобная, мягкая, жёлто-коричневая, иногда со следами белой плесени
XVII
Еще бокалов жажда просит
Залить горячий жир котлет,
Но звон брегета им доносит,
Что новый начался балет.
Театра злой законодатель,
Непостоянный обожатель
Очаровательных актрис,
Почетный гражданин кулис,
Онегин полетел к театру,
Где каждый, вольностью дыша,
Готов охлопать entrechat,
Обшикать Федру, Клеопатру,
Моину вызвать (для того,
Чтоб только слышали его).
Театральные кулисы
«Анто́ний и Клеопа́тра» (англ. Antony and Cleopatra) — трагедия Уильяма Шекспира
Федра — из одноимённой трагедии Расина (шла на русской сцене в переводе М. Лобанова с 1823 г.)
Моина — из трагедии Озерова «Фингал» (1805)[
«Фингал» заимствовано из песен Оссиана. Фингал (или Финн) – их главный герой. Он – повелитель страны Морвены, победитель царя Старна.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BF%D0%B8%D1%81%D0%BE%D0%BA_%D0%BF%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%B6%D0%B5%D0%B9_%D1%80%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B0_%C2%AB%D0%95%D0%B2%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B9_%D0%9E%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D0%B8%D0%BD%C2%BB имена и названия из поэмы....
XVIII
Волшебный край! там в стары годы,
Сатиры смелый властелин,
Блистал Фонвизин, друг свободы,
И переимчивый Княжнин;
Там Озеров невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младой Семеновой делил;
Там наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый;
Там вывел колкий Шаховской
Своих комедий шумный рой,
Там и Дидло венчался славой,
Там, там под сению кулис
Младые дни мои неслись.
Катенин известен как драматург, литературный критик, переводчик, театральный деятель. Молодой поэт много работал для театра: переводил на русский язык и добивался постановки на отечественной сцене пьес французских драматургов братьев Корнель. В феврале 1811 года в Петербурге была поставлена в его переводе трагедия Тома Корнеля «Ариадна». А.С. Пушкин увековечил этот факт в «Евгении Онегине»: «Там наш Катенин воскресил Корнеля гений величавый». Катенин перевел также «Эсфирь» и религиозно-политическую драму «Гофолия» Жана Расина. Среди друзей Катенина особенно выделялся А.С. Грибоедов. Летом 1817 года на даче Павла Катенина они вдвоем написали комедию «Студент». В их отношениях было много искренности, Грибоедов признавался Катенину: «Я ни перед кем не таился и сколько раз повторяю…что тебе обязан зрелостию, объемом и даже оригинальностью моего дарования, если оно есть во мне».
Князь Алекса́ндр Алекса́ндрович Шаховско́й — русский драматург и театральный деятель из рода Шаховских, который с 1802 по 1826 год служил в Петербургской дирекции императорских театров и фактически руководил театрами Петербурга. За свою жизнь написал более ста произведений.
Шарль-Луи́ Фредери́к Дидло́ — артист балета и балетмейстер, с 1801 года проживавший и работавший в России.
XIX
Мои богини! что вы? где вы?
Внемлите мой печальный глас:
Все те же ль вы? другие ль девы,
Сменив, не заменили вас?
Услышу ль вновь я ваши хоры?
Узрю ли русской Терпсихоры (танца)
Душой исполненный полет?
Иль взор унылый не найдет
Знакомых лиц на сцене скучной,
И, устремив на чуждый свет
Разочарованный лорнет,
Веселья зритель равнодушный,
Безмолвно буду я зевать
И о былом воспоминать?
Выделенное описание из Интернета
XX
Театр уж полон; ложи блещут;
Партер и кресла — все кипит;
В райке нетерпеливо плещут,
И, взвившись, занавес шумит.
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола; - бог ветров
То стан совьет, то разовьет
И быстрой ножкой ножку бьет.
Истомина А. Имя этой танцовщицы увековечил Пушкин. Строки из «Евгения Онегина» всем знакомы со школьной скамьи:
Истомина и Пушкин были ровесниками – она всего на несколько месяцев старше. Будущая танцовщица родилась 6 января 1799 года. И «вырвались на свободу» они почти одновременно – Пушкин в 1817 году окончил Царскосельский лицей, получил чин коллежского секретаря и назначение в Коллегию иностранных дел, а Истомина, окончив школу в 1816 году, дебютировала в балете «Ацис и Галатея» ( Люлли, Жан-Батист - композитор) и сразу же заняла первенствующее положение в труппе Большого Каменного театра столицы.
Авдотья Истомина
Вот что писал о ней один из первых историков русского театра Арапов: «Истомина была среднего роста, брюнетка, красивой наружности, очень стройна, имела черные огненные глаза, прикрываемые длинными ресницами, которые придавали особый характер ее физиономии, она имела большую силу в ногах, апломб на сцене и вместе с тем грацию, легкость, быстроту в движениях…»
XXI
Всё хлопает. Онегин входит,
Идет меж кресел по ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит
На ложи незнакомых дам;
Все ярусы окинул взором,
Все видел: лицами, убором
Ужасно недоволен он;
С мужчинами со всех сторон
Раскланялся, потом на сцену
В большом рассеянье взглянул,
Отворотился — и зевнул,
И молвил: «Всех пора на смену;
Балеты долго я терпел,
Но и Дидло мне надоел».
Двойной лорнет: Лорне́т — разновидность очков, отличающаяся от пенсне тем, что пара линз удерживаются с помощью рукоятки, а не посредством зажима в области носа.
XXII
Еще амуры, черти, змеи
На сцене скачут и шумят;
Еще усталые лакеи
На шубах у подъезда спят;
Еще не перестали топать,
Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;
Еще снаружи и внутри
Везде блистают фонари;
Еще, прозябнув, бьются кони,
Наскуча упряжью своей,
И кучера, вокруг огней,
Бранят господ и бьют в ладони —
А уж Онегин вышел вон;
Домой одеться едет он.
Чёрт:
XXIII
Изображу ль в картине верной
Уединенный кабинет,
Где мод воспитанник примерный
Одет, раздет и вновь одет?
Все, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный
И по Балтическим волнам
За лес и сало возит нам,
Все, что в Париже вкус голодный,
Полезный промысел избрав,
Изобретает для забав,
Для роскоши, для неги модной, —
Всё украшало кабинет
Философа в осьмнадцать (18) лет. осьмнадцать, числ. колич. (устар.).
XXIV
Янтарь на трубках Цареграда,
Фарфор и бронза на столе,
И, чувств изнеженных отрада,
Духи в граненом хрустале;
Гребенки, пилочки стальные,
Прямые ножницы, кривые
И щетки тридцати родов
И для ногтей и для зубов.
Руссо (замечу мимоходом)
Не мог понять, как важный Грим
Смел чистить ногти перед ним,
Красноречивым сумасбродом.
Защитник вольности и прав
В сем случае совсем неправ.
Жан-Жак Руссо́ — франко-швейцарский философ, писатель и мыслитель эпохи Просвещения. Также музыковед, композитор и ботаник. Виднейший представитель сентиментализма. Его называют предтечей Великой французской революции. Дата и место рождения: 28 июня 1712 г., Женева, Швейцария Дата и место смерти: 2 июля 1778 г., Эрменонвиль, Франция
Барон Фридрих Мельхиор Гримм - тоже энциклопедист и ученый, а также дипломат, но немецкий.
Стамбул, Константинополь, Цареград...один город...
XXV
Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей:
К чему бесплодно спорить с веком?
Обычай - деспот меж людей.
Второй Чадаев, мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.
Он три часа по крайней мере
Пред зеркалами проводил
И из уборной выходил
Подобный ветреной Венере,
Когда, надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад.
Чадаев (Чаадаев) П. Я. (1794-1856) - Гусарский офицер, член "Союза благоденствия", философ, друг Пушкина. Отличался щегольством, изысканным вкусом, что в сочетании с блестящим умом и широкой образованностью делало его одной из самых ярких фигур петербургского света.
2 Уборная - Здесь: комната, где одеваются, наряжаются.
3 Венера - В древнеримской мифологии богиня любви.
XXVI
В последнем вкусе туалетом
Заняв ваш любопытный взгляд,
Я мог бы пред ученым светом
Здесь описать его наряд;
Конечно б это было смело,
Описывать мое же дело:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет;
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Иноплеменными словами,
Хоть и заглядывал я встарь
В Академический словарь.
XXVII
У нас теперь не то в предмете:
Мы лучше поспешим на бал,
Куда стремглав в ямской карете
Уж мой Онегин поскакал.
Перед померкшими домами
Вдоль сонной улицы рядами
Двойные фонари карет
Веселый изливают свет
И радуги на снег наводят;
Усеян плошками кругом,
Блестит великолепный дом;
По цельным окнам тени ходят,
Мелькают профили голов
И дам и модных чудаков.
Плошки - Плоские блюдца с укрепленными на них светильниками или свечками, которыми украшались дома...
Евгений был не нищим, но тратить рублей 400 в месяц на карету точно не мог никак, поэтому нанимал ямщика, сиречь такси. Хотя брал на ямщицкой бирже именно карету, а не повозку . Ну, конечно, он не мог соперничать с собственными экипажами, да еще с "двойными фонарями" (то есть. для людей знатных и богатых), но его это особо и не волновало.
Двойные фонари - Признак дорогой кареты.
Цельные окна - Т. е. окна из больших стекол без оконных переплетов, что было признаком очень богатого дома.
-------------------------------=---------------------------------
XXVIII
Вот наш герой подъехал к сеням;
Швейцара мимо он стрелой
Взлетел по мраморным ступеням,
Расправил волоса рукой,
Вошел. Полна народу зала;
Музыка уж греметь устала;
Толпа мазуркой занята;
Кругом и шум и теснота;
Бренчат кавалергарда шпоры;
Летают ножки милых дам;
По их пленительным следам
Летают пламенные взоры,
И ревом скрыпок заглушен
Ревнивый шепот модных жен.
Кавалергард - это офицер Кавалергардского Ее Величества полка - тяжелой кавалерии императорской гвардии, отличающиеся высоким ростом, крепостью и особым обмундированием на основе кирасирского. но с очень заметным шлемом.
XXIX
Во дни веселий и желаний
Я был от балов без ума:
Верней нет места для признаний
И для вручения письма.
О вы, почтенные супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою заметить речь:
Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
Не то… не то, избави боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я не грешу.
XXX
Увы, на разные забавы
Я много жизни погубил!
Но если б не страдали нравы,
Я балы б до сих пор любил.
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки; только вряд
Найдете вы в России целой
Три пары стройных женских ног.
Ах! долго я забыть не мог
Две ножки… Грустный, охладелый,
Я все их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.
XXXI Гимн НОЖКАМ
Когда ж и где, в какой пустыне,
Безумец, их забудешь ты?
Ах, ножки, ножки! где вы ныне?
Где мнете вешние цветы?
Взлелеяны в восточной неге, - роскошь
На северном, печальном снеге
Вы не оставили следов:
Любили мягких вы ковров
Роскошное прикосновенье.
Давно ль для вас я забывал
И жажду славы и похвал,
И край отцов, и заточенье?
Исчезло счастье юных лет,
Как на лугах ваш легкий след.
XXXII
Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня.
Она, пророчествуя взгляду
Неоцененную награду,
Влечет условною красой
Желаний своевольный рой.
Люблю ее, мой друг Эльвина,
Под длинной скатертью столов,
Весной на мураве лугов,
Зимой на чугуне камина,
На зеркальном паркете зал,
У моря на граните скал.
"Диана" Рубенса
Ланиты - щеки. Флора - в древнеримской мифологии богиня цветов, изображалась в образе цветущей, румяной молодой женщины. Эльвина - условно-поэтическое имя, в данном случае собирательный образ прекрасной женщины.
Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
Как я желал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами!
Нет, никогда средь пылких дней
Кипящей младости моей
Я не желал с таким мученьем
Лобзать уста младых Армид,
Иль розы пламенных ланит,
Иль перси, полные томленьем;
Нет, никогда порыв страстей
Так не терзал души моей!
Армида — один из самых поэтичных женских образов в поэме «
XXXIV
Мне памятно другое время!
В заветных иногда мечтах
Держу я счастливое стремя…
И ножку чувствую в руках;
Опять кипит воображенье,
Опять ее прикосновенье
Зажгло в увядшем сердце кровь,
Опять тоска, опять любовь!..
Но полно прославлять надменных
Болтливой лирою своей;
Они не стоят ни страстей,
Ни песен, ими вдохновенных:
Слова и взор волшебниц сих
Обманчивы… как ножки их.
XXXV
Что ж мой Онегин? Полусонный
В постелю с бала едет он:
А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит,
Под ней снег утренний хрустит.
Проснулся утра шум приятный.
Открыты ставни; трубный дым
Столбом восходит голубым,
И хлебник, немец аккуратный,
В бумажном колпаке, не раз
Уж отворял свой васисдас. - что это такое...
охтенка - жительница охтенской слободы на окраине старинного Петербурга (Охта снабжала город молоком).
XXXVI
Но, шумом бала утомленный
И утро в полночь обратя,
Спокойно спит в тени блаженной
Забав и роскоши дитя.
Проснется за полдень, и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна и пестра.
И завтра то же, что вчера.
Но был ли счастлив мой Евгений,
Свободный, в цвете лучших лет,
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Вотще ли был он средь пиров
Неосторожен и здоров?
XXXVII
Нет: рано чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго были
Предмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели,
Затем, что не всегда же мог
Beef-stеаks и страсбургский пирог
Шампанской обливать бутылкой
И сыпать острые слова,
Когда болела голова;
И хоть он был повеса пылкой,
Но разлюбил он наконец
И брань, и саблю, и свинец.
XXXVIII
Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел.
Как Child-Harold, угрюмый, томный
В гостиных появлялся он;
Ни сплетни света, ни бостон,
Ни милый взгляд, ни вздох нескромный,
Ничто не трогало его,
Не замечал он ничего.
«Пало́мничество Чайльд-Га́рольда» (англ. Childe Harold's Pilgrimage) — поэма в четырёх частях, написанная лордом Джорджем Гордоном Байроном. Впервые опубликована в период между 1812 и 1818 годами.
XXXIX, ХL, ХLI
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
ХLII
Причудницы большого света!
Всех прежде вас оставил он;
И правда то, что в наши лета
Довольно скучен высший тон;
Хоть, может быть, иная дама
Толкует Сея и Бентама,
Но вообще их разговор
Несносный, хоть невинный вздор;
К тому ж они так непорочны,
Так величавы, так умны,
Так благочестия полны,
Так осмотрительны, так точны,
Так неприступны для мужчин,
Что вид их уж рождает сплин.
Сей - это такой французский экономист, последователь Адама Смита, автор «Курса политической экономии», а Бентам — английский писатель-правовед. То есть, дамы вроде как при делах - в курсе экономики, политики и юриспруденции, и вроде знают об этом не по наслышке,
Сплин, это, естественно тоска, и теперь Вы знаете, что обозначает наименование некогда модной группы из Питера. Очень точное наименование, кстати :-)) А в целом, в очередной раз поражаюсь точности формулировок Пушкина, и знанию его человеческой психологии.
То есть, дамы вроде как при делах - в курсе экономики, политики и юриспруденции, и вроде знают об этом не по наслышке, а все равно - поразительно, до челюстного хруста скучны.
XLIII
И вы, красотки молодые,
Которых позднею порой
Уносят дрожки удалые
По петербургской мостовой,
И вас покинул мой Евгений.
Отступник бурных наслаждений,
Онегин дома заперся,
Зевая, за перо взялся,
Хотел писать — но труд упорный
Ему был тошен; ничего
Не вышло из пера его,
И не попал он в цех задорный
Людей, о коих не сужу,
Затем, что к ним принадлежу.
ХLIV
И снова, преданный безделью,
Томясь душевной пустотой,
Уселся он — с похвальной целью
Себе присвоить ум чужой;
Отрядом книг уставил полку,
Читал, читал, а все без толку:
Там скука, там обман иль бред;
В том совести, в том смысла нет;
На всех различные вериги;
И устарела старина,
И старым бредит новизна.
Как женщин, он оставил книги,
И полку, с пыльной их семьей,
Задернул траурной тафтой.
Вери́ги — изделие, разного вида железные цепи, полосы, кольца, носившиеся христианскими аскетами на голом теле для смирения плоти; железная шляпа, железные подошвы, медная икона на груди, с цепями от неё, иногда пронятыми сквозь тело или кожу и прочее. Вес вериг может достигать десятков килограммов.
Ну, в общем, присытился Евгений. Всеми представительницами женского пола. И решил немного от них отдохнуть. Дрожки - это лёгкий четырехколесный открытый рессорный экипаж на 1-2 человека, особо популярный у молодежи.
Писать у него не удалось - как-никак талант нужен. Читать - ему так же скучно. Ибо читал наверное или исключительно новомодное, или же наоборот - только "правильные" произведения. И книги вместо удовольствия и радости стали его своего рода веригами - разного вида железные цепи, полосы, кольца, носившиеся христианскими аскетами на голом теле для смирения.
Как итог - скука, скука, скука и еще раз скука.
ХLV
Условий света свергнув бремя,
Как он, отстав от суеты,
С ним подружился я в то время.
Мне нравились его черты,
Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум.
Я был озлоблен, он угрюм;
Страстей игру мы знали оба;
Томила жизнь обоих нас;
В обоих сердца жар угас;
Обоих ожидала злоба
Слепой Фортуны и людей
На самом утре наших дней.
XLVI
Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей;
Кто чувствовал, того тревожит
Призрак невозвратимых дней:
Тому уж нет очарований,
Того змия воспоминаний,
Того раскаянье грызет.
Все это часто придает
Большую прелесть разговору.
Сперва Онегина язык
Меня смущал; но я привык
К его язвительному спору,
И к шутке, с желчью пополам,
И злости мрачных эпиграмм.
Комментариев нет:
Отправить комментарий